Охотник за судьями

— Порох?! Надо думать, что нет. Пейте-пейте. Не отра́витесь. Гиппократ и Хайрем свою дозу уже приняли.

Балти закрыл глаза, наскоро помолился и влил в себя содержимое рюмки. Оно было мерзко и напоминало деготь. Балти в жизни не пил ничего столь мерзкого и столь похожего на деготь. Его пищевод свился кольцами, как удав. Балти ахнул и взвизгнул, думая, что сейчас задохнется. Удав внезапно разжал кольца, и Балти смог дышать. И вдруг оказалось, что все хорошо. Прямо-таки замечательно.

— Не буду спрашивать, что в этом зелье. — Он вернул хозяйке рюмку.

— Нет, не спрашивайте. — Она снова занялась тестом. И продолжила, не поднимая головы от скалки: — Она мне все рассказала.

— Я на это надеялся.

— Мне не хочется мыслить дурное, мистер Балти. Злоба зачинает злобу. Но вот что я скажу как перед Богом: если земля вдруг разверзнется и поглотит Нью-Хейвен и всех тамошних святош, я не буду этому радоваться, но и плакать тоже не буду.

Миссис Пелл отложила скалку и заправила под чепец выбившийся локон.

— Она такая милая. Пусть живет у нас сколько захочет. А если Джонс или индейский крестник Дэвенпорта явится за ней, я их сама пристрелю.

— Они думают, что мы поехали в Хартфорд.

— Тогда я почти готова съездить в Хартфорд и пристрелить их там. Не думайте, что я на это не способна. — Она взмахнула скалкой, как дубинкой. И снова начала раскатывать тесто. — Идите. Мужчины в операционной.

Балти пошел к двери.

— Мистер Балти?

— Да, миссис Пелл?

— То, что вы с Хайремом сделали для нее. Это было доброе дело.

— Ну…

— Она по вас сохнет.

— А?

— Ах, мистер Балти, — засмеялась докторша. — Я уверена, вам есть что сказать, помимо «А».

— Она… замечательный человек.

Миссис Пелл покачала головой:

— И вы еще утверждаете, что в вас есть французская кровь.

— Я только хотел сказать…

— Вы ее любите или нет?

— Миссис Пелл! Право же, это чрезвычайно неловко…

— Жизнь коротка, мистер Балти. Зачем терять время? Можете остаться с ней у нас, если хотите.

— У нас с полковником Ханксом крайне важное дело в Новом Амстердаме. И я должен с ним это обсудить. Прошу меня извинить.

— Тогда возвращайтесь сюда, когда сделаете свое важное дело в Новом Амстердаме.

Балти пошел в операционную по крытому проходу, соединяющему флигель с домом. В стене коридора было окно. Балти увидел Благодарну — она стояла в саду миссис Пелл, среди цветов. Балти остановился и стал смотреть на нее. Солнечные лучи напитали ее волосы золотым сиянием. Она разглядывала и нюхала цветы. Балти пришло в голову, что он впервые — с того дня в церкви — видит ее в покое: она не бросает вызов полному залу разозленных пуритан, не прячется в страхе от насильника-индейца, убийцы ее мужа, не склоняется над больным Ханксом, не рыдает над могилами, не обмывает тела близких людей, готовя их к погребению, не бежит от стражников.

Балти смотрел. Эта картина была полна такой красоты и покоя, что могла быть изображением Рая, устроенного Божественным провидением. Вот-вот явятся лев и ягненок, чтобы возлечь бок о бок. Виноградные лозы прозябнут из земли и обовьют ноги Благодарны. Две голубки воссядут — одна на правом ее плече, другая на левом — и заворкуют. Балти вздохнул и прислонился к стене. У него кружилась голова.

Голоса, доносящиеся из-за двери — из операционной, — вернули его к реальности. Он положил руку на дверную ручку и приостановился, чтобы собраться с мыслями. И услышал отчетливый голос Ханкса:

— Нет! Без Андерхилла нельзя! Нельзя!

Балти открыл дверь:

— Я не помешал?

— О, ты жив, — сказал Ханкс.

— Едва. Что слышно?

— Мы с доктором Пеллом просто… дискутировали.

— Я слышал. Почему без Андерхилла нельзя? Мы собираемся уничтожить еще одно индейское племя?

— Ты ослышался, — сказал Ханкс. — Мы говорили о том, что Стёйвесант и Андерхилл — не друзья.

— В самом деле? Отчего же?

— Андерхилл не одобряет его способы управления Новыми Нидерландами.

— Вижу, я все-таки помешал, — обиженно сказал Балти. — Наверно, будет лучше, если я уберусь отсюда к черту и оставлю вас обсуждать критическое отношение капитана Андерхилла к голландской администрации. Упаси Господь, чтобы вы поделились секретами с посланцем самого короля. Я лишь разболтаю их в ближайшей таверне. И впрямь, пожалуй, удалюсь-ка я в таверну. Скажите, доктор, есть ли в Фэр-филде подобное заведение?

— Если вы желаете выпить, месье Балти, мой погреб к вашим услугам.

— Trop gentil. Mais ce n’est pas une question de boire, mais de compaignie[39]. Не важно, я сам найду таверну. Доброго вам дня, джентльмены. Продолжайте совещаться.

Балти вышел, хорошенько хлопнув дверью, и оказался на главной улице города, она же королевский тракт. Он огляделся.

Фэрфилд был невелик. Балти пошел туда, где, по его расчетам, находился центр города, и впрямь, пройдя примерно квартал, оказался в центре. Королевский тракт шел прямо через общинный луг, разрезая его пополам. Здесь находились четыре важнейших элемента новоанглийского поселения: здание суда, школа, дом молитвенных собраний и позорный столб. Где же пятый, таверна?