Охотник за судьями

Стёйвесант рассыпался в прощальных любезностях. Как бездумно с его стороны задерживать их так долго! Он просит извинить. Но очень уж редко ему выпадает удовольствие такой приятной беседы с английскими гостями. Он отодвинулся назад вместе со стулом и, опершись на трость, поднялся на ноги — одну из плоти и одну из дерева.

Гости должны попрощаться с Иоханном. Он очень обидится, если они этого не сделают.

«Доброй ночи, Иоханн». Попугая наградили крошкой сыра. Разве не удивительно, что он любит сыр? Да, в самом деле — удивительно. «Иоханн любит много сыра». Неужели? «Но он не любит „гауду“». А? Ну и ну. Удивительно. Бразильские попугаи не любят сыр «гауда». Кто бы мог подумать?

Послали за экипажем. Балти оставил Ханкса и Стёйвесанта беседовать на крыльце, а сам ринулся вдоль стены дома, расстегивая ширинку на ходу. Лицо его озарилось небесным блаженством, и он ахнул от наслаждения, расслабив наконец мочевой пузырь и оросив мощным потоком землю Новых Нидерландов. О таком исполинском мочеиспускании можно балладу сложить! На этом месте много лет ничего не будет расти. Десятилетия.

Подъехал экипаж. Правил им слуга Уиллем, который должен был отвезти гостей назад в город. Стёйвесант попросил их явиться назавтра к нему. Чтобы обсудить, как устроить теплую и незабываемую встречу полковнику Николсу. А Стёйвесант тем временем издаст все необходимые приказы для тщательного обыска земель Пелла, сколько бы солдат для этого ни понадобилось.

Ханкс и Балти поблагодарили губернатора за гостеприимство. Если бы только все англичане и голландцы могли собраться и провести время в такой братской, теплой атмосфере.

«Спокойной ночи! Благослови Господь!» — это Иоханн прокричал прощальное напутствие гостям.

— Ужасная птица, — сказал Балти, когда экипаж отъехал на безопасное расстояние от дома.

Ханкс прижал палец к губам и указал на кучера. Балти сказал погромче:

— Прекрасная

птица! Замечательный ужин! Очень гостеприимный хозяин этот губернатор!

Экипаж ехал по тропе через болото. Лужицы стоячей воды отливали серебром в лунном свете. В холодной сырости и силуэтах мертвых деревьев было нечто зловещее. Балти вздрогнул и поднял воротник. Они с Ханксом говорили шепотом.

— Что за ерунду ты нес про Уолли и Гоффа, прячущихся у Пелла в лесу? — спросил Балти. — Похоже, Стёйвесант собрался туда послать всю свою армию.

— Будем надеяться. Чем больше солдат он отправит туда, тем меньше останется в Новом Амстердаме, когда придет Николс.

— О! Ну и ну. Ловко придумано.

— Теперь у Стёйвесанта есть предлог для захвата земель Пелла. Он будет действовать напоказ в интересах Голландии.

— А в чем был смысл этой мерзкой… и очень длинной… библейской истории?

— Что именно тебе непонятно?

— Всё!

— Ахав был неправедный царь, который совратил Израиль на путь идолопоклонства.

— А идолопоклонство-то тут при чем?

— Это аллегория.

— Пожалуйста, разъясни эту аллегорию тем, кто не учился в Гарварде. Можно вкратце.

— Идолопоклонник — это король Карл.

— Его Величество? Но он же не поклоняется золотым тельцам. Какая глупость.

— Балти, ты должен был понять, что многие подозревают: Его Величество — тайный католик.

— А при чем тут псы, лижущие кровь? Колесницы, засунутые в пруд, где моются шлюхи? Просто чудная тема для застольного разговора.

— Я вижу, история жены Ахава тебя тоже не навела ни на какие мысли. Ее звали Иезавель.

— Так называют шлюх.

— Иезавель была самой первой шлюхой. Прототипом всех шлюх, если можно так выразиться.

— Что-что?

— Это намек на любовницу Его Величества. Леди Каслмейн.

— Какая чепуха.

— Для старухи Иезавели эта история добром не кончилась. Ее выкинули из окна дворца. Тфорца. И ее скушали собаки.

Балти поморщился:

— Собаки у них в хозяйстве явно не голодали. Ужасно.

— Когда стали искать ее останки, чтобы похоронить, нашли только череп и ладони.

— Ханкс, я тебя умоляю. Твоя эрудиция потрясает, но если ты не прекратишь, я расстанусь с ужином.

— Это случилось во исполнение пророчества Илии. Четвертая книга Царств, глава девятая.

— На сем заканчивается сегодняшний урок из Писания, будь оно неладно. Аминь.

Слуга Уиллем пустил лошадь рысцой. Огни города приближались.

— Я совершенно без сил, — сказал Балти. — Слава богу, что нам не придется спать на кровавых простынях. А то мне всю ночь снилось бы, что меня лижут собаки.

— О чем ты?

— Я дал хозяину трактира денег, чтобы нам поменяли постель.

Ханкс застонал.

— Что опять не так? Ты что, хотел поспать на окровавленном белье? Ну хорошо. Я попрошу его постелить обратно грязное. Честное слово, Ханкс, иногда я тебя просто не понимаю.

— Ты дал им предлог зайти в нашу комнату.

— Я тебя умоляю! Это трактир, а не какое-нибудь святилище!

Ханкс вытащил из-под куртки небольшой пистолет.

Балти уставился на него:

— Где ты это взял?

— У Леви. Если начнется, держись поближе ко мне.

— Начнется? Нас только что с почестями принимали у здешнего губернатора.

— Главное, не теряй головы. Правда, я уже сомневаюсь, что она у тебя вообще есть.