Охотники Горелых земель 2

Всем им противостояла самая настоящая армия. Это была не плохо оформленная масса культистов в форменных серых балахонах или плащах, а плотный строй людей в черненой броне, с щитами и мечами, с дробовиками и винтовками. И они дорого продавали свои жизни.

Даже самый хороший волшебник обладал только определенными эффектами. Даже за две жизни было невозможно выучить все эффекты, которыми обладал твой домен, но все равно, боевые волшебники в своей основной массе отдавали предпочтение большому количеству разнообразных эффектов, чтобы быть как можно более разноплановыми бойцами.

И вот такие мастера широкого профиля сталкивались с теми, кому было не жалко своих тел, с теми, кто был рожден в холодной беспросветной тьме Червивого Дна, с теми, кто существовал ради того, чтобы постоянно одолевать все более и более сильных противников.

Вот один из солдат Тысячи Глаз, с широким мечом в правой и взведенным револьвером в левой, подскочил к выворотню, сменяя разорванного на две половины товарища. Удар меча приходится на кутикулу, покрывающую предплечье варага, и застревает в плотном хитине. Выворотень наносит точный удар острыми как штык и твердыми как сталь штыками точно в центр груди солдата, а потом просто отпинывает труп прочь. Подскакивает следующий, с массивным двуручным топором. Неестественно быстрые взмахи, и выворотень лишается своих рук. Но вместо того, чтобы упасть и заорать, выворотень прыгает с места и валит солдата на землю. Его шлем слетает. Выворотень вцепляется зубами солдату в горло, не обращая ни малейшего внимания на хлещущую из обрубков кровь. Но варага не убивает человека, нет. Он его просто фиксировал. Прямо из лица варага под доспех солдата лезет поток алых червей, и я с высоты не могу разглядеть отдельных особей. Просто алый поток тварей. Варага дергается и затихает, солдат же встает, отбросив бесполезное тело, сдирает с рук наручи и отращивает кутикулу. Миг – и из кутикулы проглядывают штыки, вновь готовые рвать на части врагов своего Отца.

Но было бы глупым считать, что варага были бессмертны. Среди строя черных доспехов есть два человека с крупными белыми медальонами на груди. Вот пришла очередь одного встать в фронт, чтобы пробить себе путь через мост.

У него нет рук в привычном понимании. Они видоизменены, изуродованы, может, и вовсе пересажены. Из-под наплечников архаичных лат торчат угольно-черные лапы богомола, с сияющими от остроты зубцами. Острое кошачье зрение позволяет мне заметить, что с зубцов на землю стекает вязкая синеватая жидкость.

Первый варага мчит к Белому Сердцу. Тот просто обезглавливает его. Но выворотень не падает. Анимирующих сил червя хватит, чтобы убить врага – так думает червь.

Белое Сердце отскакивает, нанеся выворотню пару неопасных порезов. Однако, варага падает на землю, сотрясаясь в конвульсиях. Извивающиеся особи на поверхности его тела затихают, опадают и теряют цвет.

Выворотням не справиться с Белым Сердцем, это понимаю даже я. Тут появляется Ранф.

Он выскакивает откуда ни возьмись, как черт из табакерки, выпрыгнув из чьей-то длинной тени. Моментальное сближение.

Ранф уворачивается от движений Сердца, полосующего своими устрашающими лезвиями воздух. Ранф скользит, пригибаясь к самой земле, и штык, изгибаясь, рвет врагу колено. Против своей воли Сердце падает на одно колено, даже не закончив удар. Ранф выпрямляется и ударом покрытой кутикулой ладони ломает ему шею.

Не время любоваться видами.

Я вступаю в бой резко. Пока лечу, набираю мощный взрыв в центре строя. Солдаты успеют лишь удивиться красному яблочку, вспухшему на земле.

Взрыв. Из клубов багрового огня и черного дыма вылетают изломанные, некомплектные тела. Я же просто соскальзываю с метлы и лечу вниз, с десятиметровой высоты. Приземляюсь неподалеку от линии столкновения, уже без части верхней одежды. Пальто будет только мешать, сковывать движения. Острые грани чешуи и шипы рвут рубаху, жар от моего тела плавит надо мной падающий снег.

Пока над всеми снегопад, надо мной дождь.

Слиться к Котом. Мои планы, его действия. Моя тактика, его когти. Мои мысли, его реакция.

Разеваю крокодилью пасть и оглушительно реву на замерших солдат. Узрите! Галгара пришел по ваши души!

Сталь не помеха когтям галгары, чей народ пишет на камнях. Одним ударом вскрываю солдата с дробовиком от горла до паха. Однако, когти не прошли глубоко, вроде жив. Ударом тяжелого хвоста ломаю шею.

Сразу же кидаюсь на следующего. Валю на кашу из грязи, снега и крови. Стискиваю место, где под шлемом находится горло. Мну сталь как фольгу.

Раскрываю рот, и плавление широким конусом. Первый ряд почти испарило, второй обожгло, а у третьего раскалило доспехи. Купаюсь в воплях бои и страха. Кровавым вихрем прохожусь по парализованному строю, отрывая конечности, ломая шеи, вырывая зубами куски мяса.

Будет плохо. Воспоминания мои. Я вряд ли могу вырвать у кого-то руку. Но Кот может. Потом будет потом. Буду сожалеть, буду каяться. Потом. Сейчас убивать.

Не могло идти гладко. Человек с белым куском чего-то на груди. Расплескивает облако тьмы.