Охотники за алмазами. Открытие века

Далманов качнулся, словно из-под ног ушла опора. Вцепился пальцами в край письменного стола. Не может быть!.. Солнечный день на миг померк. Радость и обида захлестнули сердце. Опередили. Нашли! Там, а не здесь… На мгновение растерялся. Возникло такое ощущение, что его обокрали. Незаслуженно обидели. Так уже было. Тогда, на стадионе, когда на глазах всего города рыжеволосый динамовец сбил с ног и нанес удар каблуком. Вроде бы нечаянно, а удивительно точно, по голени… И вот сейчас. Похоже… Ведь доказывал, а ему не верили. И не один год! А будь у него техника получше, да хотя бы на год раньше прислали отряд геофизиков… Далманов глотнул воздух. Обезоруживающее известие… Он никак не мог облечь свое чувство в слова. И даже в мысли. Фарман пытался ухватить его, но оно выворачивалось, ускользало и таяло, оставляя ему лишь слабое эхо. Эхо чужой радости. Он переспросил:

— Сколько?

— Двести пятьдесят тонн в сутки, — ответил радист и добавил: — Прет из глубины с напором… Вот это фонтанчик! Махина!..

Далманов понимал, какая редкая удача у его далеких коллег. Большой фонтан! Промышленный! Первая большая сибирская нефть. Надежда, которой он жил и питал свое сердце, как-то сразу растаяла и удалилась за туманный горизонт. Он словно впервые остановился после бега, огляделся и посмотрел на окружающий мир. Под ногами у него была серая, жесткая, с гиблыми болотами земля, по которой надо было еще долго шагать в унылой работе и вести за собой людей. А они были разные. Одни гнались за славой, другие шли по долгу, а многие — за длинным рублем.

Новость всколыхнула и взбудоражила коллектив. Жадно слушали радио. Москва сообщила об открытии. Через два дня геологоразведчики читали газеты, доставленные самолетом. В «Правде» рассматривали с завистью большой фотоснимок буровой, отраженной в нефтяном озере. Читали беседу корреспондента с академиком А. А. Трофимчуком и «папой Юрой», начальником управления Ю. Ю. Эревьеном.

Чужая радость не очень-то окрыляет. И пополз слушок, что напрасно бурят пустые дыры в трудах и лишениях, потому как в Усть-Югане земля ничего не таит, что экспедицию скоро ликвидируют за ненадобностью… Нефть уже нашли в другом районе… Все чаще и чаще на стол начальника экспедиции ложились листки, вырванные из школьных тетрадей: «Прошу освободить от работы по семейным обстоятельствам», «По причине плохого состояния здоровья не могу работать в Усть-Югане». Были и откровенные: «Помогите перевестись на Конду…» Когда шатается вера в успех, все кажется неопределенным. Люди потихоньку снимались, уезжали. С одними Далманов расставался без особого сожаления, а других пытался отговорить, рисуя картины светлого будущего: в Усть-Югане ждет удача, это верно на все двести процентов!

Фарману не хватало суток, и он домой возвращался поздно, усталый и расстроенный. Но и здесь не было покоя. В новом щитовом доме, где Далмановы занимали отдельную квартиру, казалось, под полом находился пороховой погреб. Катерина молчала, поджав губы. Но ее молчание было красноречивее слов. Он читал в глазах невысказанные мысли. Торжество ее правды. Не она ли предупреждала? Не она ли отговаривала и молила не ехать сюда? На обеденном столе лежала карта, и на ней красным карандашом была прочерчена горизонтальная жирная линия от Конды на восток до Оби, до Колпашево… Незримые нити, которые связывали Фармана и Катерину, как-то незаметно лопались и обрывались одна за другой. Он понимал, что долго так тянуться не может. Но в то же время и не терял надежды. Фарман видел, как посветлели ее глаза, когда его неожиданно вызвали в областной центр. Она чутьем догадывалась, что речь пойдет о переводе на новое место.

На совещании действительно речь шла о том, что надо собрать в один кулак распыленные по области силы и сообща быстрее оконтурить обнаруженные в районе Конды подземные запасы, скорее передать их для промышленной эксплуатации. Но Далманов заупорствовал. Он отказался перебазироваться на новое место, потому что верил — нефть есть в Среднеобье, и эту веру подкрепили геофизики. У него в руках была карта, намечена точка, заканчивается монтаж оборудования, и вот-вот начнется бурение. Как же все это бросать? Но его никто не желал слушать. Гудение нефтяного фонтана на Конде заглушало его слабый голос.

Далманов провел бессонную ночь в гостиничном номере, взвешивал все «за» и «против». И решил не сдаваться. Утром, приведя себя в порядок, отправился к секретарю обкома. Ведь помог в прошлый раз Борис Александрович.

— Думаю, нет необходимости в поспешных решениях, — и теперь поддержал его секретарь обкома. — А что касается свертывания работ, то этот вопрос еще окончательно не изучен. Продолжайте работать!