Охранитель

— Готовы, мэтр? Не стану вам напоминать, что все увиденное здесь должно остаться в наистрожайшей тайне. Упаси Господь, слухи поползут…

— Уже поползли, — сказал Рауль. — Между прочим, Гозлен из «Трех уток» настоятельно просил донести до вашего слуха, что в городе беспокойно.

— Да? Готов выслушать его претензии к Трибуналу… Нам сейчас по коридору направо и вниз. Прихватите факел со стены, придется спуститься в переход к Речной башне, а там темно и крысы. Крыс не пугаетесь?

— Это не самое страшное в тварном мире.

— Верно замечено, мэтр.

* * *

… — И что на это скажет бакалавр Нарбонны? — преувеличенно спокойным тоном осведомился брат Михаил. — Видели хоть раз что-либо подобное?

— Не видел, — твердо сказал Рауль, стараясь подавить тошноту подкатывающую к горлу. — Однако, слышать и читать приходилось… Какая гадость!

Огромным преимуществом Речной башни, возвышавшейся над руслом Креншоны была полная изолированность: с соседними бастионами Льевен и Гарвель ее не связывали проходные галереи, вход внутрь был только один — через подземный ход со стороны доминиканского монастыря. Бойницы заложены скрепленным раствором булыжником.

Идеальная тюрьма, каменный мешок выбраться из которого невозможно, особенно учитывая надежные металлические решетки трижды перегораживавшие узкий тоннель, ведущий от обители к старинной цитадели.

Можно только позавидовать крепости духа трудившихся в Речной башне доминиканцев: обычный человек в лишенном солнечного света ледяном узилище быстро спятит. Такое, впрочем, случалось — со времен первого графа Артуа Роберта сюда отправляли наиболее опасных злодеев и недругов его светлости. Хватало нескольких месяцев заточения чтобы человек сошел с ума и отправился в мир иной: сырость, спертый воздух, тьма и холод делали свое дело безупречно.

При старой графине Маго д’Артуа Речную башню передали в ведение братьев-проповедников, отстроивших рядышком свой монастырь. О жуткой тюрьме надолго забыли: раз в год наезжавший в Аррас Трибунал из Амьена приговаривал обвиняемых или к публичному покаянию в санбенито (это в основном), или сразу к костру (всего два прецедента за сорок лет), нужда в тщательно охраняемом пенитенциарии отпала. Но чрезвычайный посол Святого престола Михаил Овернский приказал распечатать вход, смазать замки и подготовить башню к возможному появлению самых неожиданных постояльцев.

— Сообщения о неблагочинии и до крайности подозрительных событиях в окрýге начали поступать в Париж и Авиньон в конце минувшего лета, — неторопливо говорил преподобный, поглядывая вниз — в страшную квадратную яму с гладкими стенами выложенными базальтом, выкопанную в основании Речной башни. — Поначалу от доносов отмахивались, отправляя письма по прямому назначению — в нужник. Не бывает ничего подобного, вот и весь сказ! Пьяные фантазии безграмотных провинциалов — с прокисшего фландрийского пива и не такое привидится. Насторожиться заставила депеша схоластика у базилики Сен-Вааст Бенедикта Отрингенского — все-таки ученый клирик, клюниец, а не грубый торгаш, с трудом выписывающий два слова на пергаменте…

Нечто, обитавшее в ямине, тонко заскулило и сделало очередную попытку вырваться — звякнула цепь.

— В октябре Парижский капитул отправил в Артуа опытного брата-мирянина, — продолжил Михаил. Ознар понимающе кивнул: «братьями-мирянами» именовались агенты инквизиции, не принимавшие пострига и обетов, выдававшие себя за обычных путешественников или купцов. — Проверить, приглядеться, собрать достоверные сведения. После обстоятельного доклада нашего человека священной канцелярии у кардинала Пьера де Бофора кровь к голове так прилила, думали удар хватит. Тут у авиньонских бездельников, извините за вульгарность, случился приапизм усердия — в панике начали искать того, кто поедет на север и искоренит чертовщину.

— Нашли, разумеется, быстро, — проговорил Рауль. — Это были вы.

— Смиренно пытаясь избегать греха гордыни скажу, что я раскрыл дело оборотня из Виварэ, отправил на костер люцифериан в Альби и загнал серебряный гвоздь в сердце Бриансонского кровососа — слышали, наверное?

— Святой Дионисий, — мэтр перекрестился. — Любой, кто интересуется маг… э-э…

— Магией, — мягко подсказал брат Михаил. — Называйте вещи своими именами, вас никто за это не упрекнет и не накажет. Значит слышали, истории громкие, что говорить. Существенный опыт был, а поскольку в конгрегации Римской инквизиции я пользуюсь репутацией пускай и не слишком разборчивого в средствах, но удачливого авантюриста от доминиканского ордена, кардинал Бофор долго не раздумывал. Одно стало ясно сразу: без помощи Нарбоннской школы не обойтись — ни я, ни прочие следователи папского Трибунала талантами к волшебству не обладаем. Надеюсь, я не ошибся в выборе… Итак, мэтр. Что это за безобразие? Ваши соображения?

Преподобный зыркнул на застывших в молчании дюжих монахов, присматривавших за Речной башней. Те поняли высокое начальство без слов и зажгли дополнительные факелы, позволившие Раулю как следует рассмотреть обитателя ямы.