Охранитель

— Я тут подумал, что одно вовсе не обязательно следует из другого. Силлогизм не складывается. Прежние выводы были основаны только на свидетельских показаниях, которые можно и должно поставить под сомнение. Давайте сформулируем. Дикая охота в графстве Артуа обязательно воскрешает мертвецов, следовательно воскрешение мертвецов в Артуа невозможно без Дикой охоты.

— Безусловная логическая ошибка. Поднять человека из могилы, к примеру, способно чудо святого — окажись сейчас в Аррасе евангелист Иоанн, он наверняка бы нашел десяток-другой праведников, достойных воскрешения.

— Полагаете, что Иоанн Богослов в данном случае предъявил бы прихожанам бездушных разлагающихся монстров вроде нашего знакомца? — пожал плечами брат Михаил. — В контексте вы уже наговорили на серьезное обвинение в ереси и богохульстве. Хватит софистики: взаимосвязь Дикой охоты и разгуливающих по дороге трупов предлагаю считать недоказанной. Это вполне могут быть два отдельных явления, существующих in parallela, но независимо друг от друга. Есть возражения?

— Никаких, — согласился Рауль. — Что дальше?

— Инквизиционное следствие застряло на развилке, мэтр. Мы чего-то не заметили. Не углядели явного. Успокою: я не собираюсь выделять историю с покойниками в отдельное производство. Читали недавние труды францисканского философа Уильяма Оккама?

— Frustra fit per plura quod potest fieri per pauciora[14], — без запинки отчеканил Рауль.

— Истинно! Если существует несколько логически непротиворечивых определений или объяснений какого-либо явления, то следует считать верным самое простое из них. Всё следует упрощать до тех пор, пока это возможно, но не более того! Но беда в том, что в настоящий момент в наших руках вообще нет помянутых непротиворечивых объяснений! Нить из пальцев ускользает!

— Версии вы давно озвучили, преподобный. Политическая интрига в которой по воле человека использована неизвестная нам магия. Внезапно пробудившееся древнее волшебство в лесах Дуэ, от людей независящее. Наконец, знамения вроде этой ужасающей Моровой девы — знамения же посылают высшие силы.

— Объединяющее начало трех вероятностей какое?

— Колдовство. Сила потусторонняя.

— Выстрелили в яблочко, мэтр! Подобно искусному английскому лучнику. Ответ надо искать в области мистической, колдовской. Именно поэтому мне очень не нравится, что следов Гийома Пертюи мы доселе не обнаружили.

— Полагаете, он — звено этой цепи?

— Не просто полагаю, убежден. Побег души из тела. В преисподней его нет — это достоверно выяснено благодаря вашей небезопасной эскападе. В раю и чистилище — тоже.

— Откуда вы знаете?

— У инквизиции свои тайны и свои методы добывать сведения из сфер незримых, — отрезал брат Михаил. — Я же не спрашиваю вас, как магически открывать Врата в… Словом, туда, куда открывать не следует. Ореада прямо сказала, что полукровка был посвящен «иным богам», выходит древние духи галлов, уцелевшие после веков евангелизации варваров, находятся неподалеку и их можно отыскать. Займетесь?

— Не вижу отправной точки.

— Мэтр, не заставляйте меня разочаровываться! Вы маг. Сильный маг, пускай и прибедняетесь. Древние расы должны полагать вас одним из причастных. Своим.

— Опровергается на примере ореады, — возразил Рауль. — Она меня ненавидит и терпит только потому, что боится инквизиции.

— У вас странная линия рассуждений, — сказал Михаил Овернский, сцепив пальцы замком и опершись на руки подбородком. — Не утруждаете себя поставить на место ореады, думаете как человек. Единственный вред, который мы способны причинить волшебному существу — убить его. При этом точно зная, что душа ореады, — или что у нее там вместо души? — нам неподвластна, ее судьбу решит всеведущий и всемогущий Создатель, Творец. Чего ей опасаться? На месте мадам Верене я бы плюнул в лицо Трибуналу, развернулся и ушел. Навсегда.

— Она боится что-то потерять в сущном мире! — догадался Рауль. — Поэтому и смирилась с вашими требованиями!

— Близко. Близко, но не полно. У Древних нет страха за свою жизнь, они устроены иначе людей. Боятся за плод своего чрева, за наследие — это куда ближе. Гийом Пертюи попал мне под горячую руку, кроме того он был неаккуратен — иначе люди не писали бы на него доносы. Понимаете?

— Мать одновременно любит его и презирает. Но ни одно из чувств не может возобладать? Она попыталась его спасти волшебством нелюдей?

— Догадки, догадки. Мы очень мало знаем о Древних, они ревниво берегут свои тайны. Вы ведь отлично знаете почему в случае с ореадой я ограничиваюсь вежливыми уговорами и увещеваниями?

— Ее дух покинет тело в любой момент. Древнего невозможно запереть в подвале и пытать, чтобы выбить нужные сведения. Древний уйдет, оставив следователям пустую оболочку.

— Теперь-то поняли, что сделал аптекарь Гийом Пертюи? Не отвечено на важнейший вопрос: почему он поступил именно так, хотя имел выбор? И почему его мать осталась здесь, среди смертных.

* * *