Оккультный мессия и его Рейх

Мне всегда казалось, что я должен создать таковую сам.

Наступила среда. Как мне сообщили, на митинге должен был присутствовать председатель всегерманской рабочей партии.

Председателем партии оказался тот самый господин, который открыл предыдущее собрание.

Мне сообщили все имена лидеров. Председателем всегерманской партии был Харер, а председателем мюнхенского отдела – Антон Дрекслер.

На этом собрании, где мне была предоставлена возможность говорить, я задал несколько вопросов. И я был сразу же подкуплен системой организации.

У партии не было никакой напечатанной программы, ничего печатного вообще, но все что говорилось, было проникнуто твердой верой.

Мне уже больше не хотелось улыбаться. Чувства этих людей передались мне.

Передо мной встал решительный вопрос – присоединяться к ним или нет.

Чем больше я думал над этим вопросом, тем больше приходил к заключению, что маленькая группа, еще не разросшаяся в настоящую организацию, вполне жизнеспособна и, пожалуй, может привести к национальному возрождению, на что, по-моему, были абсолютно неспособны большие партии.

Два дня спустя я принял окончательное решение войти в партию. Это решение сделалось поворотным пунктом в моей жизни.

Мне был выдан временный членский билет за номером 7.

9. Признаки распада

Теперь, когда мы далеко отошли от прошлого, небезынтересно вспомнить, как постепенно шла разрушительная работа внутри государственного организма, приведшая к развалу империи.

Многие германцы до сих пор ошибочно считают, что причиной падения империи явилось общее экономическое истощение.

Это мнение совершенно ошибочно...

Причины экономические всегда стоят на втором, а то и на третьем плане. На первом же плане стоит духовная мощь страны.

Точно также неверно объяснение развала потерей войны.

Особенно смехотворно это заявление в устах тех, которые заявляли, что потеря войны была наоборот выгодна для Германии, т.к. поставила конец милитаризму.

Потеря войны вовсе не явилась причиной развала страны. Она сама была следствием целого ряда причин, о которых мы сейчас не задумываемся.

Потеря войны не может разрушить нацию – если только война проиграна не из-за лености, трусости и эгоизма народа.

Проигрыш войны был для Германии не незаслуженной катастрофой, а заслуженным наказанием за целый ряд проступков против нашей родины.

Если бы разруха, которая началась в стране, имела причиной только проигранную войну, то германцы приняли бы ее совершенно иначе. Они бы смирились, подчинились обстоятельствам, а не сжали зубы и не стали бороться за свое будущее. Потеря войны была, конечно, только следствием ряда причин.

Сильное увеличение германского населения перед Великой Войной привело к проблеме, как прокормить излишек населения. Отказ от расширения территории привел страну к индустриализации. Это ослабило земледельческий класс. Население стало отливать в города, которые росли и, наконец, город задавил деревню.

Жестокий контраст между богатыми и бедными стал еще заметнее. Безработица и бедность озлобляли народ, на глазах у которого немногие счастливцы купались в роскоши. Деньги сделались кумиром, которому в жертву приносилось все. И народ начал постепенно разлагаться.

Тем временем промышленность Германии стала принимать интернациональный оттенок. Часть германских промышленников делали все возможное для того, чтобы спасти страну от нашествия иностранного капитала, но попытки их были тщетными – жадные дельцы делали свое дело.

Война против тяжелой промышленности в Германии была началом интернационализации промышленности, которая производилась при содействии марксистов, мечтавших завершить свою работу революцией.

В то время, как я пишу эти строки, на германские государственные железные дороги ведется наступление со стороны капиталистов-интернационалистов. Отнести этот факт можно только за счет успеха социал-демократов.

Лучшим доказательством успеха индустриализации Германии является заявление Гуго Штиннеса о том, что только коммерция поставит страну снова на ноги.

Слова эти произвели сенсацию, были подхвачены и вскоре превращены в лозунг теми болтунами, которые под видом «государственных людей» взялись за судьбу Германии после революции.

Одной из причин начавшегося в Германии разложения была дурная система воспитания.

Германское воспитание до войны имело слишком много слабых сторон.

Оно было построено, главным образом, на начинении ребенка всякими знаниями без практического их применения. У нас почти ничего не делалось для сформирования характера ребенка. Ребенку не давалось возможности выявить свое «я» или взять на себя какую-нибудь ответственность. В результате получался не сильный человек, а несчастный заморыш, перегруженный знаниями. Отсюда репутация, которую приобрел немец за границей.

Немца любили потому, что он был полезен, но благодаря его слабости, его не уважали.

Второй недостаток воспитательной системы было безграничное преклонение перед волей монарха. Эта рабская подчиненность должна была конечно привести в один прекрасный день к падению монархии.