Окно выходит в белые деревья...

По Америке, столь многодетной,                          но строго диетной,где ни яблок моченых,                          ни хрустких соленых груздей,я веду «кадиллак»,                          а со мною мой сын шестилетний —к пятилетней возлюбленной                          сына везу на «birthday».Заблудилась машина моя.                          Все вокруг до испуга похоже.И жестоко пророчит                          сынишка рассерженный мой:«Знаешь, папа,                          с тобой может что-то случиться похуже.Ты однажды возьмешь                          и забудешь дорогу домой».

Суеверно я вздрогнул,                          задумался ошеломленно.Что ты сделал со мною,                          пророчеством не пожалев?«Где дорога домой?» —                         себя спрашивали миллионыпод крестами в Стамбуле,                         в Шанхае,                                         на кладбище Сен-Женевьев.Несвобода уродкой была,                         и свобода у нас изуродованная.Лишь бесчестье богатства                       да глупая честная нищета.Страшный выбор —                        безденежье или безродинье.Где Россия?                        Прикончена бывшая.

                                                            Новая не начата.Все надеялся я,                              что нахапаются,                                                            наиграются.А они зарвались.                           Никакой им не нужен поэт.Происходит                           выдавливание                                                        в эмиграцию.                                                                  Но поэзия — воздух души.                            Эмиграции воздуха нет.Я тот воздух России,                             который по свету кочуети ночует,               порой неуверенный —                             что за страна,

но, как только отраву почует,                             себя он врачуеттем, что пахнет,                            как будто с лесной земляникой стога.Мой двойник шестилетний,                            за маму и папу болельщик,                                                                            мирильщик,я запутал себя и тебя.                                       Но моя ли, и только, вина?Мир запутался тоже.                                       Дорогу домой так отчаянно в мире он ищети не может найти,                              а не только Россия одна.Петербург никогда не вернется в другой Петербург —                                                                                           Александра Сергеича,как в Париж д’Артаньяна —                               макдональдсовый Париж.

«Где дорога домой?» —                               слышу я голоса над планетою,                                                                                        тлеющейи от пепла идей,                               и от стольких других пепелищ.Я дорогу домой                               по кусочкам в себе раздобуду.Я сложу их в одно.                               За отца не пугайся,                                                             наследник запутанный мной.Не забуду дорогу домой.                               Я иначе собою не буду,потому что для стольких                               я тоже — дорога домой.25 ноября 1995

ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ВЕК