Окно выходит в белые деревья...

Как на сцене Бруклина,разрумянясь клюквенно,словно после банюшки,проплывают бабушки,песнями начинены,словно Стенькины челны.И с губами,                       важно выпяченными,колобками, пышно выпеченнымиво архангельской печи,с пылу,               с жару,                             да со смаком,до восьмидесяти с гаком —обожжешься  —                              горячи!Их цветастые оборкидают шороха в Нью-Йорке.От подобных шороховдалеко ли до грехов!Ой, жги,             жги,                         жги…Это пляшут бабушки!«Я стара,                стара,                               стара,я старательная.У меня опять порацеловательная.

Дед,        дед,                 дед,                            дед,ты чего это одети под одеялом?Тебе это не прощу,затащу и отомщупрежним сеновалом!»Ах,        эх,              ох,                    ух —среди женщин нет старух!Не прожить на пенсию. Умирать  —                 так с песнею!Эх,         ах,               ух.                     ох —бабий вздох                       давно издох.Не осталось слез для глаз,не осталось даже нас.Что осталось?                         Только пляс.Русь,            ты довоображалась.Вызывала раньше страх,

Вызываешь нынче жалость.Ух,       ох,              ох,                    ах!Стыд,            Россия,                          быть зазнайкой,если стала попрошайкой,клянча по миру у всех.Ох,     ух,           ах,                   эх!Но склоняют с уважениемнебоскребы их башкиперед русской песней женскою,перед вами,                     бабушки!Вытирает слезы негр.Зал набит,                  а русских нет.Нету русских.                          Где они?Никого из быв. советских,ни посольских,                        ни торгпредских —только мы с женой одни.На картошке,                           что ли,

                                          все?На приехавшей «попсе»?Как в застой за колбасой,очереди за «попсой».Нету русских.                      Где их след?Может, и России нет?В сладострастной стадной негевсе они сейчас в «Карнеги»,где визжат, как туареги,их фанерные божки,их бомонд,                  иконостасик:«Ты — моя банька,                                  я твой тазик»…Выручайте, бабушки!Россия-матушка                           почти угроблена,но в силе мудрого озорства,как запасная вторая родина,Россия-бабушка                             еще жива!1997

БЛАГОДАРЮ ВАС НАВСЕГДА

Мэри и Джо Волслейер

Две молодые головына «ты» шептались в прошлом счастье,и поцелуй был как причастье…Но я с тобою попрощатьсяхотел бы все-таки на «вы».

В колодце плавает звездаи хочет выбраться на небо,а я не выберусь, наверно,но грустно и благоговейно благодарю Вас навсегда.Боялись оба мы тогдав избушке скрытной и скрипучей,накрытой, как тулупом, тучей.Вы — не заслуженный мной случай.Благодарю Вас навсегда.Мне камышами Ваше «да»ночное озеро шепнуло.Тень белая ко мне шагнула,да так, что ходики шатнуло.Благодарю Вас навсегда.Туман баюкала вода,и надвигались Ваши очи,которых нет смелей и кротче.Сестра родная белой ночи,благодарю Вас навсегда.Не страшно Страшного суда.Не страшно мне суда мирского…Быть благодарным — так рисково.Ржавеет счастье, как подкова.Готов к несчастьям — что такого!Но я готов и к счастью снова…Благодарю Вас навсегда.26-27 ноября 1998Талса

«Никогда я в жизни не состарюсь…»