Окончательная реальность

Макс сунул шифровку в карман. В машине прочитал послание дважды, а потом сжег и пепел выбросил в окно. Тяжело откинувшись на кожаный подголовник, Макс размышлял о том, что каждому отпущена своя мера трудностей в этой жизни. Преодоление трудностей во многом и формирует характер. Чем тяжелее груз ответственности, тем больше, естественно, приходится преодолевать тому или иному человеку. Но особенно тяжело жить разведчику, внедренному в стан врага. Как совместить служение добру с работой в штаб-квартире зла? Как, действуя бок о бок с палачами, самому не стать палачом? Соучастие в злодействе – даже во имя конечного торжества добра – невозможно, аморально и противозаконно.

– Куда вы меня везете? – спросил Макс шофера.

– Вам забронированы апартаменты в «Эспланаде».

– Потом. Сначала поезжайте к Фридриху Корфу.

29

Корф являлся лидером «культурбунда» югославских немцев. В Белграде и Загребе его знали как преуспевающего инженера, в Берлине – как штурмбанфюрера СС, личного представителя доктора Боле, шефа заграничных организаций НСДАП. В шифровке, полученной от Шелленберга, предписывалось немедленно войти в контакт с людьми Корфа и сегодняшней ночью, в крайнем случае – завтрашней, организовать эксцесс: нападение толпы фанатичных сербов на здания, принадлежащие немцам.

Корф вышел к Максу в халате, потный. Видимо, спал он под периной, несмотря на теплую не по-апрельски ночь. Узнав штандартенфюрера, Корф обрадовался, ринулся было поднимать кухарку, но Макс поблагодарил его, включил – от греха – радио и сказал:

– Если у вас есть кодированная связь с Белградом, свяжитесь с тамошними активистами. У них должны быть под рукой верные люди, пусть немедленно отправят их в дело. Необходимо прихватить с собой керосин или динамит: объекты – дома немцев. Будут жертвы – родина простит. Хорошо бы организовать нападение на наше посольство – пусть лупят дипломатов, но не попадаются в руки полиции. Это директива Центра. Можете начать действовать сразу? Сейчас же?

– Попробуем. У нас для подобных целей подобраны люди – в основном полукровки с сербскими фамилиями – на случай провала и ареста. Светает чертовски быстро – весна, будь она проклята. – Корф рассмеялся. – Господи, неужели скоро придут наши? Сколько лет этому отдано, сколько лет! Хорошо, господин штандартенфюрер, сейчас же свяжусь с Белградом.

30

Через два часа в Белграде пылали три магазина, принадлежащие немцам. Злоумышленники скрылись. Приехали немецкие журналисты, отсняли пылающие дома, перепуганных полуодетых жильцов и бросились на телеграф – передавать срочные сообщения в Берлин.

Утренние передачи берлинского радио начались траурной музыкой. Потом диктор прочитал сообщение:

«Акты разбоя по отношению к мирному немецкому населению вызвали волну негодования по всему Рейху. Распоясавшиеся сербские хулиганы жгут дома мирных граждан только за то, что люди эти – наши с вами братья по крови, немцы».

Макс пил весь следующий день. Иногда рука тянулась к пистолету. Только он не имел права умирать до тех пор, пока есть возможность жить. Он обязан был жить. По высшим, хорошо ему известным законам. Так, и никак иначе.

31

Душан Симович, премьер Югославии, встретился с послом Великобритании сэром Кэмпбеллом после того, как просмотрел новые сообщения из Москвы, Берлина и Вашингтона.

– Господин посол, – заговорил Симович, – я слежу за германской прессой, тон ее чудовищен.

– Мы тоже следим за германской прессой. Но нам кажется, что все это форма политического давления на ваш кабинет, не более того.

– Нам нужны самолеты, танки, орудия, господин посол, – медленно сказал Симович.

– Мы получили от ваших военных документы и сейчас изучаем их.

– Как долго вы будете рассматривать наши просьбы?

– Это зависит не от меня одного.

– У нас есть еще один выход, – скрипуче усмехнулся Симович. – Создать коалицию левых сил и объявить отечество в опасности.

– Этот французский лозунг, я думаю, вызовет шоковую реакцию в Берлине и весьма одобрительную – в Москве.

– А в Лондоне?

– Я сегодня же снесусь по этому вопросу с правительством его величества…

– Меня интересует ваша точка зрения.

– Я бы хотел обсудить эту препозицию с моими коллегами, господин премьер-министр. Насколько я понимаю, когда вы совершали переворот, такого рода шаги не планировались.

– Да, но мы не планировали и ту реакцию Берлина, которую сейчас Риббентроп не скрывает.

Кэмпбелл с сожалением взглянул на Симовича: «Теперь все зависит уже не от вас, мистер Симович, – подумал он. – Югославия может оказаться или линией фронта или, если Гитлер повернет на восток, остаться глубоким европейским тылом. Этот вопрос решит время, а возможно, и случай. Ну а по поводу высказанной вами „угрозы“ о контактах с Москвой – что же, это будет нашей победой, ибо лишь ускорит события на Востоке…»

Закончив про себя эту нехитрую мысль, Кэмпбелл пододвинулся к Симовичу и сказал, как мог, мягко:

– Готовы ли югославы умереть в борьбе за свободу?

– Вы ведь готовы умереть в борьбе за свободу Британии, господин посол?

– Бесспорно.

– Мы тоже. Только мертвым свобода не нужна, господин посол; свобода нужна живым.

32