Окончательный диагноз

Айзенменгер подошел к раковине, чтобы смыть с перчаток и передника кровь и частицы плоти, а затем двинулся к небольшой нише, где стоял диктофон. Он записал свой отчет, сводившийся к тому, что смерть наступила в результате сердечной недостаточности, вызванной ишемической болезнью сердца, которая, в свою очередь, была вызвана коронарной атеромой и хронической закупоркой дыхательных путей как сопутствующим фактором. Льюи тем временем собрал в два резервуара оставшиеся органы и поместил их обратно в полость тела.

Закончив с отчетом, Айзенменгер вышел из ниши, чтобы приступить к последнему вскрытию.

— Значит, когда арестовали Мелькиора, это стало для вас неожиданностью?

— Наверно, — пожал плечами Льюи. На подбородке у него было несколько порезов от бритья, которые изогнулись, когда он в очередной раз скорчил гримасу. — Но лично я с самого начала его подозревал.

— Только Мелькиора или обоих?

Этот вопрос заставил Льюи задуматься.

— Думаю, обоих. На самом деле их невозможно было разделить. Во-первых, они были похожи друг на друга, а во-вторых, вели себя совершенно одинаково. Так что сделать это могли оба.

Айзенменгер снова ощутил какое-то внутреннее напряжение. «Но у Мартина ведь было алиби», — успокоил он себя.

И тем не менее что-то его тревожило.

— Вы же наверняка общались тогда с полицией, — заметил он.

— Еще бы. Они без конца вызывали в участок Мартина и Мелькиора, так что всю работу приходилось делать нам с Джо. А затем они арестовали Мелькиора и целую неделю торчали в морге в поисках улик и поджаривали на медленном огне меня и Джо. Мы потом в течение нескольких недель наверстывали упущенное.

— А Мартин продолжал работать в морге после того, как арестовали Мелькиора?

Льюи улыбнулся с хитрым видом:

— Не-а. Начальство воспользовалось случаем и закрыло морг; они давно уже планировали организовать объединение моргов, и Мартина перевели в санитары. Джо без хлопот отправили на пенсию, а я перешел сюда.

Айзенменгер вернулся к последнему телу с вполне очевидным раком поджелудочной железы. Льюи зашивал предыдущее.

— Они могли бы сразу догадаться, что это он, — неожиданно заметил санитар. — После того, что он сделал с Баддом.

— А кто такой Бадд? — поднял голову Айзенменгер.

— Подсобный рабочий.

— И что он с ним сделал?

У Льюи наготове была еще одна история, и Айзенменгера это явно обрадовало.

— Это случилось вскоре после того, как он начал здесь работать. Бадд сказал ему что-то обидное.

— Что именно?

Льюи нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Что-то о его родителях. Что-то грубое. Бадд не стеснялся в выражениях.

— И что произошло дальше?

— Это не было доказано. — Льюи вдруг словно опомнился.

— Что не было доказано?

— Что это сделал Мелькиор.

— Так что произошло?

— Кто-то набросился на Бадда, когда он возвращался домой после вечерней смены. Его сбили с ног и разрезали ему спереди всю одежду. А потом сделали неглубокий надрез от горла до самого члена. Ничего угрожающего для жизни, но кровищи было море. — Льюи было явно не по себе от этих неприятных воспоминаний. — Но, как я уже сказал, им не удалось доказать, что это Мелькиор, и у Бадда не было никаких улик, однако с тех пор никто даже не пытался придраться к Пендредам.

Арнольд Кокс не имел ни малейшего представления о том, что произошло, пока ему в дверь не позвонил первый репортер. Поскольку его жена уехала к своей сестре, он поздно встал, не побрился и даже не подумал о том, чтобы включить радио или телевизор. Поэтому он был совершенно не готов к последовавшему штурму. К несчастью, его смущение и неведение, пропущенные сквозь соответствующую журналистскую призму, очень подходили для превратного истолкования.

— Старший инспектор Кокс?

Кокс сразу понял, что перед ним репортер, хотя никогда прежде не встречался с этим человеком. В нем тут же сработала защитная реакция, достигшая автоматизма за предыдующие годы, однако механизм ее заржавел, так как он давно ею не пользовался.

— Да?

Возникший из кармана диктофон тут же оказался перед его носом.

— Что вы можете сказать по поводу случившегося?

— По поводу случившегося?

— Да, сэр.

— А что, собственно, случилось? — Он уже начинал догадываться, но ему нужна была исчерпывающая информация для соответствующего ответа. К несчастью, его неведение было истолковано как безразличие.

— Как, вы не знаете? — Этот вопрос был задан с несказанным изумлением.

Кокс покачал головой, а репортер, производивший впечатление такого неоперившегося юнца, словно его только оторвали от материнской груди, продолжил:

— Совершено новое убийство, точно такое же, как первое. И оба они идентичны тем, из-за которых вы упекли за решетку Мелькиора Пендреда.

Кокс закрыл глаза, вдруг ощутив, как ему на плечи навалилась вся тяжесть прожитых лет.

— Старший инспектор? Вы можете это как-нибудь прокомментировать? Что вы ощущаете, осудив невинного человека? Вас не мучит совесть из-за того, что он скончался в тюрьме?

— Уходите, — устало произнес Кокс, пытаясь закрыть дверь, но, как все бойкие журналисты, его посетитель уже протиснулся в проем.

— Значит, вам наплевать.

— Пожалуйста, уходите.