Окончательный расчет

Миновав просторный холл, выдержанный в мрачноватых коричневых тонах, с неизбежным для таких построек камином, они вслед за Фоминым поднялись на второй этаж по лестнице, начинавшейся сразу же справа от входа. Здесь тоже был свой холл, но без камина и гораздо меньших размеров. Довольно широкий коридор вел в глубь дома. Прежде чем продолжить путь, Фомин несколько замялся и наконец все-таки решился предупредить гостей:

— Знаете, Аня все еще чувствует себя неважно…

— Не беспокойтесь, — подала голос Галя, — мы не задержимся дольше необходимого и постараемся ее не переутомлять.

— Благодарю вас, — несколько напыщенно произнес Геннадий Ильич. — Собственно говоря, вряд ли она скажет вам что-то существенное. Аня…

— Если нам не хватит информации, так или иначе она должна быть у вас, — сухо прервал его Померанцев. — Я в любом случае собирался завтра утром с вами связаться, но, как говорится, на ловца и зверь бежит!..

На этих словах Валерий счел необходимым развести руками и улыбнуться, однако Фомин шутки не принял. В глазах его отчетливо мелькнул страх, и, поспешно повернувшись, он шагнул к первой из дверей, выходивших в коридор.

«Интересно… — подумал следователь. — Похоже, и этого дядю чем-то запугали… Хотелось бы знать чем…»

Анна Ивановна Корсакова менее всего походила на супругу богатого человека. Померанцев знал, что недавно ей исполнилось сорок восемь, но выглядела она на все пятьдесят с добрым хвостиком. Возможно, из-за потрясения и болезни, связанных с убийством мужа, а возможно, этому способствовали простая гладкая прическа с небольшим узлом на затылке, расплывшаяся фигура и платье скромного коричневого цвета, куда больше подошедшее бы школьной учительнице, но никак не новорусской леди… Молодыми, несмотря на свалившееся на женщину горе, были только ее большие ярко-синие глаза, особенно заметные на круглом, лишенном косметики лице.

Анна Ивановна встретила их сидящей в кресле в небольшой уютной гостиной с современной мягкой мебелью и журнальным столиком, на котором остывал стакан чаю.

Слабо улыбнувшись, она кивнула гостям и повернулась к Фомину:

— Гена, попроси Машеньку принести еще чаю для гостей… Или вы, может быть, предпочитаете кофе?

— Спасибо, — улыбнулся Померанцев, — если не трудно, то действительно кофе…

— А мне чай! — подала голос Галочка. — Вы простите нас, что мы так вот заявились, едва вы оказались дома…

Анна Ивановна, дождавшись, когда Фомин выйдет из комнаты на поиски неведомой Машеньки, пристально посмотрела вначале на Романову, затем на Померанцева и покачала головой.

— Напротив, — сказала она негромко, — я очень рада вас видеть… Мне… Я бы хотела поговорить с вами наедине…

Закончить фразу она не успела, поскольку в гостиную вошел Фомин и, бросив на Корсакову испытующий взгляд, поспешно заверил присутствующих, что и чай, и кофе сейчас принесут.

— Ну и отлично! — жизнерадостно произнес Валерий и резко встал со стула, на который успел усесться. — Анна Ивановна, давайте сделаем так: чтобы не терять драгоценного времени, я оставлю вас наедине с Галиной Михайловной Романовой, а мы с Геннадием Ильичом, с вашего позволения, уединимся… если вы скажете куда…

Померанцев отметил, что Фомин нервно дернул плечом, словно у него был тик, но промолчал, очевидно, не нашел, что именно можно возразить на предложение следователя.

— Думаю, это разумно, — кивнула хозяйка. — Гена, вы можете устроиться в Сережином кабинете, он незаперт.

— Ну что ж, Галина Михайловна, — начала было Корсакова, едва они остались вдвоем. Но Галочка, ласково улыбнувшись, перебила женщину, с первого взгляда вызвавшую у нее симпатию:

— Просто Галя… Вы хотите о чем-то сообщить или предпочитаете, чтобы я вам задавала вопросы?

— Я хочу пояснить, почему выпроводила Гену, — вздохнула Анна Ивановна, — а потом…

Романова кивнула и извлекла на свет бланки протоколов, одновременно незаметно для Корсаковой нажав кнопку портативного диктофона в своем портфеле.

— Наверное, нужно начать с того, — произнесла Корсакова, — что Сережа с Геной знают друг друга бог весть сколько лет — с института…

Галочка отметила, что Анна Ивановна сказала «знают», а не «дружат», но промолчала.

— Они начинали в бизнесе вместе, и если бы меня спросили еще полгода назад об их отношениях, я сказала бы «друзья»… Вы только не подумайте, что я подозреваю Гену в том, что он… Нет, боже упаси!.. Но я считаю, что вы должны знать: незадолго до Сережиной гибели они с Геной поскандалили, что-то Геннадий сделал не так, причем за Сережиной спиной: поссорились они здесь, у нас, и я слышала только обрывки разговора, когда проходила мимо кабинета…

— Разве вы не спрашивали мужа, в чем дело?

— Спрашивала, конечно, но ничего конкретного он мне не сказал… А сейчас — сейчас мне кажется, что Гена что-то знает или подозревает насчет Сережи, но молчит… Никаких доказательств у меня нет, просто чувствую…

— Вы говорили об этом со следователем, который вел дело?

— Да, и он сразу сказал, что нужны факты. Юрочке я это тоже говорила, примерно за неделю до того, как он… как он…

На глаза Анны Ивановны навернулись слезы, и она отвернулась к окну.