Окраина. Рай для правоверных

На экране крупным планом возникает лицо. Затем камера чуть отступает: именно так должен выглядеть современный злодей – слегка полноват, волосы зачесаны назад и смазаны бриллиантином, ворот рубашки распахнут, на лацкане пиджака какой-то значок. Потом камера разворачивается и останавливается на другом лице – интеллигентном, невыразительном: заостренные черты, вьющиеся волосы, очки. Камера опять делает поворот и показывает лицо Хулио Моралеса. Это лицо должно резко отличаться от двух предыдущих; оно отмечено печатью старомодного достоинства. Перед нами пожилой, седовласый человек.

Все трое сидят в баре. 1948 год. Слышатся пронзительные звуки бравурного марша. Толстый злодей зачарованно смотрит на улицу. Мы видим проезжающие мимо автобусы, автомобили, грузовики. На одном из грузовиков и установлены динамики, из которых льется музыка.

Голос Моралеса (спокойный и твердый). Только не думайте, что и тогда была вся эта суета. Тогда люди жили спокойно, размеренно. Скажу, к примеру, что стоило кому из другого района забрести сюда, это тотчас замечалось. Вот так-то. Я помню, как тут появился Фермин Сориано из Южного квартала. Я зашел в лавку – скоротать время, потому что собирался прогуляться с Клеменсией Хуарес.

Камера останавливается на руках Хулио Моралеса, играющих стаканом с сачгрией. Крупным планом – стакан; потом мы видим лавку, какой она была в девяносто каком-то году прошлого века. Моралес – парень лет двадцати, темный костюм, из кармана пиджака торчит платочек, на голове мягкая шляпа. Он ставит стакан на стойку и выходит на улицу.

Тот момент, когда Моралес мысленно возвращается в прошлое, может быть отмечен, скажем, переменой музыкального фона: марш уступает место аккордам милонги.

Моралес шагает по насыпи вдоль пыльной улочки с канавами по бокам. Видны низенькие дома, глинобитные стены и какие-то пустыри. Час сиесты. В узкой полоске тени спит собака. На углу стоит бандит Виборита со своей шайкой. Все одеты наполовину по-деревенски, наполовину по-городскому. На некоторых – широкие штаны-бомбачи и альпаргаты, кое-кто босиком. В большинстве своем это метисы и мулаты. (В первой сцене из прошлого хорошо было бы представить типично креольские персонажи.) На противоположном углу сидит на плетеном стуле с высокой спинкой и греется на солнышке негр; у него вид старого разбойника, выжившего из ума. Он словно замер в экстатическом созерцании. Моралес хочет пройти мимо.

Один из парней. Что это ты, Хулито, забываешь старых друзей?

Виборита. Давай поскучай и ты с нами чуток.

Моралес. Ну если только чуток, Виборита.

Прыщ (парень с лицом недоумка, в низко надвинутой на лоб шляпе. Говорит с детской непосредственностью и наивностью). А вон идет человечек, будет нам потеха.