Окрашенное портвейном (сборник)

– Я думаю классов тридцать, – ответил за сына Матвеев.

– Это что ж получается, что она себе за здорово живешь пятнадцать тысяч заграбастывает? – возмутилась Матвеева.

– А ты, как думала. Она еще и за прием в школу, знаешь, сколько имеет. Хачиков уже полшколы. Ты думаешь, что она их запросто так, принимает? На крайняк, с каждого сто баксов.

– Чего «сто», – не поняла мать.

– Сто долларов.

– Сто – о долларов? – словно эхо произнесла в искреннем изумлении Матвеева. – Так на нее заявить надо, куда следует.

– Заявишь тут. Наверняка, у нее все схвачено. Она же потом на нас и отыграется по полной программе.

– Сто долларов, – никак не могла прийти в себя Матвеева. – Это же, какие она деньжищи зарабатывает. Мы тут за каждую копейку убиваемся. А она, сволочь, ничего не делая сто долларов, – все более распалялась Матвеева.

– С каждого, – подлил масла в огонь сын.

– Какая сволочь. Сука драная, – Матвеева уже не стеснялась в выражениях.

– Хачикам и отметки хорошие за деньги ставят, – встрял в разговор Матвеев – младший.

– А ты откуда знаешь? – спросил с любопытством отец.

– Серега Пономарев из седьмого рассказывал.

– Андрей, не давай Сашке завтра двести рублей.

– Мам, как не давать. Учительница за эти двести рублей с говном нас съест. Сашка и так неважно учится. А тут еще двести рублей не дать. Мы, что с тобой самые бедные?

– Нет, но…

– Ну и все. Успокойся мам. Давайте с Сашкой убирайте со стола, а я кое – какими делами займусь, – с этими словами Матвеев вылез из-за стола и отправился в свою комнату.

Матвеев прошел в комнату, в которой почти ничего не изменилось после ухода жены. Только сломанные временем и весом Матвеева ножки от кровати, были заменены на более надежные деревянные чурбачки. Плотно закрыв дверь, и убедившись, что никто к нему не войдет, он достал из тайника деньги и драгоценности. Наступал самый трепетный, долгожданный и важный момент его жизни, ради которого, собственно говоря, он и жил. Для начала вложил в неполную стопку денег очередные двести долларов. Матвеев, как и большинство наших граждан, не доверял банкам, совершенно справедливо считая, что накопления надежнее все хранить в потайном месте, предварительно превратив их в доллары и золото. Доллары он покупал каждый день, а золото два раза в месяц. Положив деньги в стопку, наступал самый благоговейный момент, кульминация его прожитого дня: пересчет денег. Матвеев и так наизусть знал, сколько у него денег: семьдесят две тысячи четыреста пятьдесят два доллара, а вместе с сегодняшними уже семьдесят две тысячи четыреста шестьдесят два. Он не только пересчитывал каждую пачку денег, но вновь и вновь ощупывал каждую купюру, брал ее на просвет, чтобы в очередной раз убедиться, что фальшивых долларов у него нет. Пересчет денег для него был не просто ритуалом, а смыслом того, что еще один день прожит не впустую. Деньги Матвеев всегда пересчитывал только стоя, демонстрируя, таким образом, свою любовь и уважение к ним. Он ловко и с каким-то особым шиком перехлестывал купюры, одновременно пританцовывая и мурлыча какую-нибудь мелодию себе под нос. Закончив пересчет денег, аккуратно складывал стопки, и переходил к золоту, перебирая руками каждое украшение. Он помнил когда, где и за сколько куплено каждое из них. Укладывая золото обратно в коробочку, сожалел только о том, что при разводе не отобрал у жены золотые сережки, которые на свадьбу были подарены его матерью. «А сережки-то хорошие. Баксов на триста тянут», – каждый раз сокрушался Матвеев. Жена уже, как полгода ушла, а он продолжал недоумевать: «Почему»? «Ладно бы через год ушла, – рассуждал Матвеев, – а то ведь, почти десять лет вместе прожили. И денег, сколько я на нее потратил. Тысяч восемь баксов, не меньше. Шубу купил за тысячу, в Турцию – пятьсот, последний раз сапоги за двести купил. Дура, еще пожалеет. Назад будет проситься. А я… Может, и приму обратно», – заключил Матвеев.

Закончив пересчет денег и осмотр золота, Матвеев с чувством исполненного долга присел на кровать. Вот и еще на двести долларов он стал ближе к мечте. А мечта матвеевская была проста и незатейлива: он хотел стать настоящим долларовым миллионером. Он почти точно знал, что потребуется на реализацию его мечты времени лет десять – двенадцать. Его не пугал такой длительный срок, он только волновался из-за того, где будет прятать сто пачек долларов, в каждой, из которой будет по десять тысяч. Перед сном всегда размышлял о том, что для такой суммы неплохо бы иметь несколько потайных мест.

Уже раздевшись, Матвеев вспомнил, что в куртке остались деньги, которые он получил от Грибовой. «Ладно, пусть там лежат. Невелика сумма. Завтра уберу», – успокоил он себя. Но, поворочавшись несколько минут в кровати, все-таки решил деньги из куртки забрать. По новой укладываясь в постель, ему почему-то вспомнился Грибов. Грибова Матвеев невзлюбил с первого дня знакомства.

– Здорово, сосед. Давайте знакомиться. Алексей, – Грибов протянул Матвееву руку.

– Андрей. Какой еще сосед? – не сразу понял Матвеев.

– Да у меня магазин через дорогу. В аренду взял, – объяснил Грибов.