Окрашенное портвейном (сборник)

– Вы не одолжите мне до вечера рублей пятьсот. Понимаете, – перешел на обычную скороговорку Грибов, а это был именно он, – не рассчитал с деньгами. Накладную перебивать не хочется. А вечером я обязательно отдам. А?

Соболева несказанно удивилась такой просьбе, но почему-то без колебаний дала ему пятьсот рублей. Она знакомым-то старалась не давать в долг, а тут практически незнакомый человек. И тем не менее.

– Возьмите.

– Огромное вам спасибо, Елена.

– Откуда имя мое знаете?

– Да мы ж с вами периодически сталкиваемся на закупках. Я и услышал как-то, как вас по имени называли. И запомнил. Память у меня очень хорошая. А меня Алексей зовут.

– Что ж будем знакомы. Запишите мой мобильный. Вечером позвОните, и договоримся, где встретиться.

– Без проблем, Еще раз огромное спасибо. Выручили, так выручили.

Вечером он позвонил.

– Елена?

– Добрый вечер. Это Алексей. Помните утром…

– Конечно, помню. Я все помню, что с деньгами связано.

– И я, что характерно, помню. Как я смогу вам деньги передать?

– Если не трудно, заезжайте ко мне домой через полчаса.

– Без проблем. Давайте адрес.

Грибов появился у Соболевой ровно через полчаса.

– Сразу нашли мой дом? – спросила Соболева, когда Грибов вошел в квартиру.

– Сразу. Я ваш район немножко знаю. Только у меня машина заглохла. И я пешочком до вас. Давно так много не ходил. Леском прошелся, такая красота. Даже вот два гриба нашел. Смотрите, какие симпатичные. А пахнут как? Вам нравится запах грибов?

– Никогда не думала об этом. Кушать люблю их, – Соболева к собственному удивлению поняла, что этот мужчина ей симпатичен. Она никогда еще не сталкивалась с таким непосредственным и по – детски восторженным человеком. – Да что мы в проходе стоим. Проходите в комнату, – спохватилась вдруг Соболева.

– Спасибо, – Грибов начал расшнуровывать кроссовки.

– Да не снимайте. Так проходите.

– Нехорошо в доме в обуви входить.

– Тогда хоть тапочки наденьте.

– Спасибо. Я лучше босичком. Я и дома без тапочек хожу.

Грибов вошел в комнату и остановился посередине, оглядываясь с живым любопытством вокруг.

– Уютно у вас. И книг много. Даже удивительно.

– Это сын все покупал. Он у меня очень любит читать. Сама-то я почти и не читаю. Некогда, сами знаете, – словно оправдываясь, ответила Соболева.

– Знаю, конечно, знаю. Сам такой стал, – сказал Грибов, просматривая названия книг. – Я смотрю и по истории книжки имеются. Сын увлекается?

– Он у меня на историческом факультете учится. Какую-то непутевую специальность выбрал. Работу приличную не найдешь.

– Это точно. Я сам бывший историк. Кандидат наук, между прочим. А теперь вот «купи – продай», – с ноткой грусти заметил Грибов.

– Платили мало, что ли?

– И это тоже. Гордыня моя виновата. Высоко хотел взлететь. А теперь почти незнакомой женщине долг принес.

Грибов отошел от книжных полок, достал из заднего кармана деньги и протянул Соболевой.

– Спасибо. Выручили меня очень. Еще раз извините за мою бестактность. Неловко как-то получилось.

– Да, ладно вам оправдываться. С кем не бывает.

Елена постеснялась при Грибове пересчитать деньги, поэтому, не глядя, положила на стол.

– Что ж, я пойду, – не очень решительно произнес Грибов. Соболева без труда поняла, что он хочет остаться, что нравится ему. Она бы и сама не возражала, чтобы он остался, но вслух не без кокетства ответила:

– Но раз вы спешите. Жена, наверное, волнуется.

– Жена с дочкой уехали, так что я один, – в голосе Грибова слышались уже игривые нотки. Он был уже почти наверняка уверен, как проведет сегодняшний вечер.

– И я одна. Сын в Турции с невестой отдыхает, – Соболева еще сомневалась, а надо ли ей это? Надо. – Тогда давайте я вас чайком угощу.

– Не возражаю.

Соболева еще не одну ночь и не один день проведет с Грибовым. Но именно, этот вечер, эта ночь ей запомнились в мельчайших подробностях. Может быть потому, что эта была их первая ночь, а может, потому, что ее никогда не целовали в мочку уха, никогда не перецеловывали каждый пальчик на руках, никогда не разглаживали завитки волос и не шептали такие странные, но очень нежные слова. Она помнила, что бывший муж отваливался от нее на бок и быстро засыпал, она привыкла, что майор по – быстрому натягивал штаны и спешил на работу (он же должен еще оберегать и покой граждан), был еще один, который мог сделать два раза, но тоже всегда спешил. А Грибов, Грибов… Они лежали, обнявшись лицом к лицу, очень довольные друг другом, и Грибов читал ей стихи. Он и потом ей не раз читал, но запомнились почему – то две строчки из той первой ночи.

«В час отлива возле чайной

я лежал в ночи печальной»…

Они не расставались целых две недели. Грибов практически переехал к ней жить. Эти две недели у них были общими не только постель, но и бизнес. Уже на второй день он ей сказал:

– Слушай Ленок, – Соболева млела, когда слышала, как он произносит «Ленок», – а что мы с тобой оба за товаром мотаемся. Покупаем одно и то же. Давай я буду один возить. Хоть отдохнешь немного.