Окрашенное портвейном (сборник)

Соболева, быстро просчитав «за» и «против», сочла его предложение вполне дельным. И она не прогадала. Грибов не только все делал все быстро, но и проявлял инициативу.

– Слышь, Ленок, я тут новый товар завез тебе и сказал твоей продавщице, чтобы она «накрутила» на него пятьдесят процентов. Вот увидишь, в лет пойдет.

Она хотела было ему высказать, что он не имеет право так пользоваться ее деньгами, но зайдя вечером в магазин и поинтересовавшись у продавщицы, как идет новый товар, услышала восторженное: «Все уже продала. Влет идет», поэтому только спросила его:

– А что ты так о моем магазине печешься? Какой тебе интерес?

Грибов в начале от ее вопроса пришел в замешательство, а потом рассмеялся.

– Эх, Ленок, как же ты жизнью зашугана. Во всем подвох видишь. Все очень просто. Во – первых, мне хочется, чтобы ты немного отдохнула и встречала меня почти любимого свеженькой и сексапильной. А, во – вторых, меня новое дело заводит. Не люблю заниматься одним и тем же. Монотонность мне противопоказана. Скукотища.

Почти каждый день после обеда они ездили или в лес, или на речку. Уже через пару дней с радостным предвкушением и с замиранием в сердцем она ожидала этих поездок. Вот сейчас ее Грибов сядет за руль и скажет: «Ну, что, Ленок, помчались навстречу разгульной жизни». Потом он остановит машину в понравившемся ему месте, расстелит на земле покрывало, ляжет на него ничком и ласково – ласково позовет: «Ленок, а Ленок. Иди ко мне. Мне так тебя не хватает». А она уже идет к нему, скидывая на ходу юбку и блузку. Потом он перевернется на спину, она сядет на него сверху, он пригнет ее голову к себе, поцелует ее в мочку уха и начнет шептать странные, но ужасно нежные слова.

Но две недели – это только всего четырнадцать дней. Или даже хуже, четырнадцать дней – это всего – навсего две недели. И через две недели он ей скажет:

– Все, Ленок. Медовый месяц закончился. Завтра жена с дочкой возвращаются.

– Закончился, так закончился, – не подавая вида, что расстроилась, ответила Соболева. – Будем прощаться.

– Я надеюсь не навсегда. Мы же будем по возможности видеться.

– По возможности будем.

И они стали встречаться «по возможности». Такие возможности выпадали два – три раза в месяц. Соболевой было по – прежнему хорошо с Грибовым, даже не смотря на то, что он стал похож на ее майора: откинулся, быстро оделся и «мне пора».

Как-то во время очередной такой спешки, Соболева его неожиданно не без горечи спросила:

– Слушай, я все хочу тебя спросить: «А, что ты ко мне таскаешься»? Я тут как-то видела тебя с женой. Очень симпатичная женщина. И образованная. Я не в претензии, просто интересно.

Грибов не отвечал. Он продолжал сосредоточенно застегивать пуговицы на рубашке, потом накинул пиджак, посмотрелся в зеркало. Ему не хотелось говорить на эту тему, но Соболева еще раз повторила свой вопрос.

– Понимаешь, Ленок, какая штука. Кто я для своей жены? Неудачник, воплощение всех несчастий нашей семьи. Вместо обещанного дворца она живет в двухкомнатной конуре, вместо денег в дом я приношу долги и проблемы. Нет, она не скандалит, не ругается, но я вижу, как ей тяжело, как она мучается. Мы даже почти не разговариваем. Только «Как дела»? «А у тебя»? Я прихожу домой, как побитая собака. Мне стыдно, что я такой неудачник. Ты думаешь, ей интересен такой мужчина? Я думаю, что нет. Чувств никаких, осталось только взаимное раздражение. Она злится на меня, а я злюсь на весь белый свет, что вот такой я разнесчастный. С тобой же совсем другая песня. У нас с тобой нет ни прошлого, ни будущего только сегодняшний день. К тебе приходит мужчина, с которым тебе хорошо. Он говорит красивые слова, читает стихи. Ему с тобой тоже хорошо. Ему не надо объяснять тебе, какой он неудачник. Ему от тебя ничего не надо, как и тебе от него. Только любви и ласки. Получив порцию этой любви и ласки, мы с тобой разошлись до следующей встречи. Вот так. Доходчиво я объяснил?

– Доходчиво. Только одного я в толк взять не могу. Ты мужик умный, работящий, а все как-то в делах у тебя наперекосяк. Почему?

– Ты и вопрос мне задала. Почему? Не знаю. Может, случайное стечение обстоятельств, а может, так и должно быть, не своим делом занимаюсь. Ладно, хватит об этом. Я пойду. До встречи.

– Давай, иди, горемыка.

Грибов лукавил, что ему от Соболевой ничего не надо. При каждой встрече он старался перехватить у нее денег. Она ему не отказывала, но внутри нарастало раздражение. Ей казалось, что Грибов просто использует ее. Что она ему интересна до тех пор, пока дает деньги. Так это или не так уже не узнать. Но в том последнем телефонном разговоре она солгала ему, когда сказала, что у нее нет денег. Деньги были, не было желания его видеть, да к тому же на этот вечер уже была назначена встреча майору. А потом он умер, а ее жизнь продолжала идти своим чередом, и она очень редко его вспоминала, потому что эти воспоминания наводили на нее тоску и грусть. Вот, как сегодня.

Едва она только успела вернуться домой, как в дверь позвонили. На пороге стоял майор, огромный и жизнерадостный, в руках он держал бутылку шампанского.