Октябрь

Контр-адмирал Казимир Кетлинский в российском флоте считался личностью с, мягко говоря, неоднозначной репутацией. И дело было даже не в том, что на свой пост он был назначен самим Керенским. Эта мелочь не имела бы никакого значения, если бы не сопутствующие этому обстоятельства.

Начнем с того, что еще в 1916 году каперанг Кетлинский был изгнан адмиралом Колчаком с должности начальника оперативного управления Черноморского флота. Причиной для столь резкого кадрового решения стали несколько серьезных ошибок в штабных разработках операций Черноморского флота, а также страсть к интригам и умение Казимира Филипповича ловко перекладывать свои просчеты на других. Обида на Колчака, кстати, осталась на всю жизнь. Александр Васильевич, в свою очередь, считал Кетлинского редкой бездарью и паркетным шаркуном, делающим карьеру где угодно, только не на мостике боевого корабля.

И если у пришельцев из будущего на Колчака были определенные виды, суть которых сводилась к тому, чтобы держать его подальше от политики и поближе к Ледовитому океану, то Кетлинский, скорее всего, должен был получить по заслугам за все то, что он успел наворотить.

Прежде всего ему вспомнят историю с матросами с крейсера «Аскольд», которые были расстреляны во французском форте Мальброк. Случилось это после провокации, когда был сымитирован подрыв крейсера, стоявшего на ремонте в Марселе. Уж больно кое-кому из офицеров хотелось доказать вышестоящему начальству наличие на корабле революционной организации. Да, взрыв был, но повреждения он причинил мизерные, что выглядело весьма странно и указывало на довольно высокий уровень профессионализма «диверсантов».

Прежний командир «Аскольда» каперанг Иванов спустил было эту историю на тормозах. Но тут его сменил Кетлинский, который развил бурную деятельность по «выведению крамолы». В результате молниеносно проведенного следствия четверо нижних чинов «Аскольда» – Захаров, Бешенцев, Шестаков и Бирюков – были расстреляны в форте Мальброк, а еще больше сотни подозреваемых в революционных настроениях были отправлены в плавучие тюрьмы и штрафные батальоны.

Впоследствии, уже став контр-адмиралом, Кетлинский попытается от всего произошедшего отвертеться. Только вот копии секретных шифрограмм, сохраненных в архиве Морского министерства, покажут его неприглядную роль во всем этом происшествии. В свое время на основании копий этих шифрограмм Валентин Саввич Пикуль изложит свою версию этих трагических событий в первой части романа «Из тупика».

А в настоящий момент Кетлинский крайне нервно встречал все известия, приходившие из Петрограда. Власть там неожиданно захватили большевики, и они могли добраться до тех шифрограмм, после чего свежеиспеченный контр-адмирал мог сам угодить под суд, со вполне предсказуемым суровым приговором. Эта история хорошо была известна французам, которые завербовали Казимира Филипповича и использовали его как своего агента, в пику британским союзникам.

Сидевший напротив Кетлинского большевик Юрьев был человеком совершенно другой породы. Сорвиголова и авантюрист, он в 1908 году эмигрировал в САСШ, где и прожил до Февральской революции, перепробовав за это время самые разные виды деятельности, в числе которых были профессии уличного бойца и матроса на китобойных судах.

Кроме этого, находясь в Америке, Юрьев активно сотрудничал с тамошней революционной печатью и довольно близко сошелся с Троцким, вместе с которым и записался в большевики в июне 1917 года. По определению Александра Васильевича Тамбовцева, Юрьев был стопроцентным троцкистом.

И если в Петрограде после подавления винных бунтов эта порода людей уже стала большой редкостью, то на окраинах бывшей Российской империи подобные типы еще водились. До них еще не добралась карающая рука сотрудников товарища Дзержинского.

Утверждение на Мурмане власти правительства Ленина – Сталина стало бы для этого человека смертным приговором. Товарищи Льва Давидовича не могли рассчитывать на снисхождение. Даже если его с ходу не прислонили бы к выщербленной пулями кирпичной стенке, то на карьере при всех вариантах следовало бы поставить крест. Уж его точно никогда не допустят ни до одной ответственной государственной или партийной должности. И тогда остается одно – снова податься в китобои.

В отличие от адмирала Кетлинского, Юрьева старательно обхаживали британцы. Он был идеальной находкой для внедрения в органы власти и последующей оккупации Мурмана Великобританией. Правительство Сталина не нравилось англичанам категорически, и с их точки зрения было бы гораздо лучше, чтобы к власти пришел Троцкий, обещавший продолжать революционную войну с Германией. Но что можно взять с покойника…