Олег Попов

Но еще больше любил Попов выступать перед студентами. Его шефские спектакли в институтах нередко кончались длинными беседами с новыми друзьями. Это были не только интересные рассказы о жизни циркового артиста — Олег делился своими замыслами, зная, что всегда получит совет. И совсем не обязательно, чтобы он совпадал с его мнением, важен был настоящий творческий контакт. Попову была чужда самоуверенность. Но он всегда знал, чего хочет, ясно видел цель. Он мог до бесконечности улучшать даже сделанную вещь, и это творческое отношение к своей работе предопределяло в конечном итоге ее успех. Многие зрители чувствовали «на расстоянии» эту черту артиста и в своих письмах давали ему новые идеи для реприз и трюков. Особенно активна была в этом отношении студенческая молодежь, и Олег впоследствии нередко использовал в работе подсказанные ему трюки, предложенные репризы, стихи.

И успех его рос.

Весной 1957 года Попов вместе с другими советскими цирковыми артистами выступал в Берлине в зале Фридрихштадт-паласа. Оттуда он приехал в Лейпциг, где должен был дать несколько выступлений под колоссальным дюралевым куполом цирка «Аэрос». Однажды вечером, уходя после паузы с манежа, он услышал разговор:

— Попов сегодня в ударе!

— Еще бы. Ведь у него особенный день...

Недоумевая, Олег пришел за кулисы и там узнал, что ему присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

Час спустя начали прибывать первые поздравительные телеграммы. Молодой артист был очень взволнован.

Через несколько дней Олег Попов приехал в Варшаву на Международный фестиваль цирков. Здесь он выступал вместе с артистами цирков стран народной демократии и капиталистических стран. Несмотря на усталость после непрерывных выступлений, Попов восхищал всех своей юношеской энергией и мастерством. Он шутя провел свой трудный номер на проволоке, блестяще сыграл ряд реприз, в том числе новых, например баланс с куклой. Эту пародию на акробатический номер показывали многие коверные клоуны и до Попова. Но молодой артист по-новому подал этот старый трюк. Он ставил куклу на перш, поднимая ее, как «всамделишного» акробата, придавал ей разные позы: баланс на одной ноге, на голове (так называемый копфштейн), на руках... Во всех этих действиях была хорошая актерская игра, комическое органично вытекало из непосредственного поведения артиста. Олег не механически проделывал трюк, он и не комиковал, подобно другим коверным. Он был искренен, он верил в куклу, играл с ней, как ребенок.