Олег Попов

Ловкость! Это ли не народная черта, присущая народным умельцам-ремесленникам, искусным танцорам, восхищающим зрителя. Пословица гласит, что «ловкость силу заменяет», приближая, таким образом, это качество к уму и народной смекалке. Ловкость кажется недостижимой для многих и притягательной для всех.

В цирковом искусстве эта человеческая способность ярче всего выражена в жонглировании. Этот жанр имеет разные формы: салонные, классические, народные. Но в любом случае жонглер создает образ очень ловкого человека, каким хочется быть каждому присутствующему в зале цирка. Вспомним таких артистов, как Иван Хромов (один из лучших советских классических жонглеров) или Нази Ширай, искусство которой опирается на народные формы жонглирования.

Смелость уважают в народе не меньше, чем ловкость и силу. Искусство цирка демонстрирует смелость почти во всех ее проявлениях. Во время циркового представления мы видим человека, преодолевшего страх перед высотой, когда он выполняет порой рискованные трюки на качающейся трапеции или проносится с математической точностью с мостика к ловитору в воздушном полете. А в за-

хватывающих трюках на трапеции, подвешенной к парящему вертолету или к стреле подъемного крана, выведенной над морем, люди видели апофеоз смелости и мужества. Извечный страх перед хищниками преодолен во впечатляющих номерах дрессировки тигров и львов. В театрализованном номере артистов Буслаевых, где львы скачут на лошадях, мы видим победу человека над природой, запечатленную образно и романтично. В наш век высоких скоростей цирк отразил еще одну победу человека над страхом — страхом перед скоростью, демонстрируя ее в гонках на мотоцикле по наклонной и вертикальной стене.

Отличительная особенность циркового искусства состоит в том, что сила и смелость, ловкость и физическая красота существуют в нем не сами по себе; каждый жанр художественно синтезирует в себе все черты, из которых слагается гармоничный образ человека. Так, в номерах партерной и воздушной акробатики сила не могла бы проявиться, если бы не смелость, а без ловкости не смогли бы проявиться первые две черты.