Олег Попов

О первом выходе советского клоуна впоследствии писали так: «На дорожке от выхода появляется Олег Попов. Он еще ничего не сказал, ничего не сделал. Он только едва взглянул на присутствующих и улыбнулся. И уже, сдерживая дыхание, смешок прошел по амфитеатру и каждый почувствовал себя свободно и легко. В этой первой реакции исключительная прелесть этого артиста. Часто случается видеть, как клоуны напрасно изощряются, для того чтобы вызвать улыбку зрителей. Ничего подобного нет у Попова. Юмор — его природа. Полный жизни, веселости, естественности, он увлекает нас в сверкающий мир Юмора, причем мы даже не замечаем этого... Он не носит рыжего парика со спутанными волосами, ни носа грушей с волдырем на конце. Этот молодой человек — почти обыкновенный, только с некоторой склонностью к эксцентризму, огромным юмором и порядочной хитростью. После выступления акробатов в его глазах зажигается хитрый огонек: «А если я сам попробую?» И вот он уже лезет на проволоку, которая танцует под его тяжестью. Мы смеемся. Этот смех — насмешка над самонадеянным человеком, который хочет без труда овладеть трудным искусством. Но что же мы видим? Проволока постепенно успокаивается, и Попов исполняет на ней с необыкновенной легкостью невероятные трюки. Оказывается, он еще жонглер, воздушный эквилибрист, в общем, асс! Он провел нас. И мы смеемся снова. На этот раз над собой. Мы аплодируем, восхищаясь от всего сердца этим чудесным артистом».

Характерно, что почти во всех рецензиях французских и бельгийских газет помимо громких восхвалений «звезды— Олега Попова» подчеркивается глубокая человечность, гуманизм и проникновенность в его сценическом образе.

И бельгийские и французские зрители считают Попова наиболее ярким выразителем гуманистической линии советского цирка, так сказать, идейным и художественным лидером, соединяющим отдельные номера программы в большой цирковой спектакль о новом человеке. Этого человека еще никогда не видел западный зритель, и тем ярче реакция на него. «Попов— это чистый ребенок, удивляющий нас всем и прежде всего собой,— пишет журнал «Пари-матч».— Он вышел на манеж, произнес лишь одно исковерканное французское слово: «Боннежур» — и Париж был покорен им».

«Мальчишка, смешливый оптимист,— отзывается газета «Марсейез». У него есть что-то от Чаплина, что-то от Кида, что-то от Гавроша. И в то же время он несет нечто новое, чему нет названия». Газета не уловила главного — чисто русский характер игры Попова, воспитанника советской школы цирка.