Олег Попов

вали это на Брюссельской выставке в цирке Альтова, где большой клоун дрессировал клоунов-карликов. Карлики лаяли, бегали на четвереньках по арене, а клоун подгонял их кнутом...

Талантливый английский коверный Чарли Карроли выходил на арену с большим наклеенным красным носом и играл в пустых и пошлых репризах. Даже такой самобытный и талантливый комик, как Ахил Заватта, отдавал дань традиции, работая в маске из густого белого и красного грима. И только после гастролей Попова в Париже он впервые снял этот грим.

Естественность игры Попова отмечали многие.

Некоторые исследователи совершенно закономерно искали корни ее в русском фольклоре, в литературе — в произведениях Гоголя, Чехова.

Многие же считали непосредственность Попова детской. В этих догадках была доля истины. Еще в самом начале зарубежной поездки Попов в одном из интервью говорил, что он учится у детской аудитории, что лучшие находки ему дают наблюдения над детьми. «Всякую новую репризу,— говорил он,— я впервые исполняю на утреннем спектакле. И если дети ее одобрят, то я уверен — вечерний взрослый зритель также примет ее хорошо».

Много писем от зрителей получил Олег Попов за время своих первых зарубежных гастролей. Много задушевных и восторженных слов было сказано ему. Но наиболее дороги ему письма детей — искренние, ясные, простые, как и он сам. Вот некоторые из них:

«Дорогие гости из Московского цирка! Разрешите передать вам наш пламенный пионерский привет! Мы очень рады встретить вас у нас в Бельгии. Нам очень понравились ваши выступления. Как красиво и точно работают все артисты! Передайте наш горячий привет всем пионерам Советского Союза. Желаем вам много успехов. Пионерская организация города Антверпена. Бельгия. 25 марта 1956г.».

«Дорогой Попов, я очень люблю тебя за то, что ты очень хорошо умеешь делать радость людям, и мне кажется, что ты и на самом деле очень веселый, Я очень хочу поехать в Москву — посмотреть твою родину, а пока я прочла о ней в советской книжке «Маруся идет в школу». С приветом. Мари Клод. Мне 8 лет»,

А маленький англичанин Сэдлер прислал написанное большими печатными буквами печальное письмо: «Дорогой Попов! Мне четыре года, и моя любимая кукла лежит в больнице. У нее болят глаза. Поэтому я прошу у вас вашу куклу, с которой вы так хорошо выступали. Когда моя кукла поправится, я Верну ее вам».