Олег Табаков

В постановках до начала работы над «Обыкновенной историей» чувствовались разные стили, непохожие режиссерские темпераменты. Но за исключением героической комедии Ростана «Сирано де Бержерак», спектакля, о котором Александр Ширвинд оставил самую короткую театральную рецензию «Здорово сиранулись!», это была современная драматургия. Пьесу по роману Гончарова, где Табаков сыграл одну из лучших своих ролей — Александра Адуева, — написал все тот же Виктор Розов, принесший актеру настоящий зрительский успех в спектакле «В поисках радости». Спустя годы Олег Павлович признавался, что к этому времени «так хорошо знал „про что“, что мне не нужно было думать „как“». Как подлинный представитель русской психологической школы, он уже понимал, что роль, в которую актер не вкладывает частицу себя, своих отношений с реальностью, не зазвучит в полную силу. И стремление сыграть роль, когда ее значение оценивается иными критериями помимо исполнения, — мечта настоящего актера. Процесс рождения роли сложен, поэтому артиста надо любить, ему необходимо помогать. Кто-то из режиссеров заметил, что роль, «как ребенка девять месяцев вынашиваешь, а потом публично рожаешь. Только так в ней проявятся биография, темперамент, вкус, пристрастия, антипатии самого исполнителя».

До роли Адуева актер ощущал в себе определенный дискомфорт. Пресса его баловала, а в театре, как сам признавался, «относились ко мне настороженно». Да, профессионализм Табакова безоговорочно признавался, а вот относительно «человеческой темы» к актеру на худсоветах возникали вопросы. Особенно строг был Олег Ефремов. Будучи гражданином по природе, по человеческому типу, по складу характера, Олег Николаевич ненавидел околотеатральную мерзость, закулисные интриги, сплетни, премьерство — ненавидел и бил наотмашь. Сдирая с актера все наносное, ненастоящее, напоминал: если хочешь сказать что-то своим зрителям о человеке и времени, в котором он живет, твои нервы и душа должны быть обнажены. Только так тебе поверят. «Устоишь у Ефремова — устоишь всегда и везде», — говорили актеры «Современника». Естественно, с таким руководителем и в труппе все были сдержанны на похвалу. В лучшем случае поддержат слабого, чтобы у него руки совсем не опустились. Но руки могут опуститься у любого, у сильного — тоже. Поддерживать в актере творческие импульсы, желание работать просто необходимо всегда. и высказываться.

«Обыкновенная история» показалась Табакову именно тем материалом, который дает возможность высказаться. Веря в эту возможность, участники принялись за работу. Настроение было радостно-спокойным. Радостным — потому что налицо был хороший драматургический материал. Спокойным — потому что никто ничего выдающегося не ждал. Высказывание одной актрисы характерно для того периода работы над спектаклем: «И уже совсем непонятно, зачем „Обыкновенная история“? Ничего необыкновенного театру, а тем более Табакову она не сулит»[30]. Репетиции начались. Настроение было ровным. Шли месяцы. Актеров часто отрывали другие дела, после которых возвращаться в репетиционный процесс было нелегко. Один из центральных исполнителей отказался от роли Дядюшки. Упрекать его не стали: он с самого начала просил его заменить, так как не верил в успех затеи. Но с каким-то неистовством продолжали верить те, кто репетировал. Это был тот случай, когда создатели интуитивно или осознанно понимали: упустить работу нельзя, здесь непременно состоится нечто важное и необходимое. В таких спектаклях актеры становятся мастерами. Вообще великие актеры создаются великими спектаклями. Не модными, не эффектными — а великими, где присутствует невероятно важное, и актеры — проводники этого важного.

Годы спустя Табаков признался, как важно, что в те месяцы они с Галиной Волчек ни разу не предали друг друга, не усомнились в общем деле. Потом Олег Ефремов сказал, что и в нем была эта вера. Но прогон укрепил всех в сомнениях. После генеральной репетиции Табаков, как всегда, был искренен и честен: «В моей игре не было ничего, что могло бы озадачить, приоткрыть неожиданное. Открытия от нас не ждали — так и случилось. Спокойное отношение сменилось спокойно-равнодушным». Но, видимо, Господь Бог сжалился над ними, и весной 1965 года премьеру отменили. Спустя годы это осознавалось как добрый знак, а в тот момент участники спектакля чувствовали себя глубоко несчастными. С тем ушли в отпуск. Но Табаков все время думал об «Обыкновенной истории» и верил, верил, что именно здесь ему удастся что-то сказать важное.