Ольга, княгиня зимних волков

Однако старейшины задумались. Без князя они оставались беспомощны и безоружны. Сколь ни были смоляне недовольны Сверкером, путь открытого сопротивления им был заказан. Теперь же эта дверь открылась у них на глазах. Только от них зависело, готовы ли они взять в руку этот меч, предлагаемый судьбой и чурами, и отстаивать свои права – на родовые угодья, уважение, жизнь и свободу домочадцев. Шесть пар глаз впивались в Лютояра, будто оценивали оружие – крепко ли, остро ли, по руке ли? И варяжский меч возле его пояса без слов отвечал: да.

– Если вы примете меня, то останется уведомить всех прочих мужей смолянских и подготовить поход, – снова заговорил Лютояр. – Когда мы будем в силе, то предложим Свирьке уйти мирно. Вернув его дочь законному мужу, само собой. – Он мельком оглянулся через то плечо, позади которого стоял Равдан. – А не захочет – прогоним силой.

– Прогоним ли? – вздохнул Дебрян. – Пробовали недавно…

Сражение с шестью княжьими кметями на него произвело удручающее впечатление, и ушибы до сих пор болели.

– А ведь они еще не острым железом нас били, а так…

– Нас врасплох застали! – не сдержался Равдан. – Кто же знал, что они на вас с топорами набросятся? Люди к свадьбе готовились, не к драке! А теперь топоры и у нас найдутся. Даже кое-что получше топоров…

Ему опять вспомнились варяжские клинки. Если приготовить их и обучить отроков ими сражаться – выйдет очень неплохая дружина. При поддержке гнездовых ополчений способная на многое.

Отцы посмотрели на него. В глазах их отражалось понимание: ради возвращения молодой жены парень готов на любое безрассудство. Но было в их взглядах и нечто иное. Одобрение? Надежда? Слишком тяжелый груз висел на их плечах, и им требовался в вожатые кто-то такой – молодой, горячий, уверенный. Не имеющий ничего, кроме надежд на будущее, и ради них готовый решиться на что угодно.

– Ну, вот что… – первым заговорил Краян. – Мы, Озеричи, порешили от каждой семьи по отроку отдать на зиму в лес к вилькаям. Если вы, отцы, – он посмотрел на Брагу, Раздора и Крутояра, – своих тоже отошлете, весной будет видно, выйдет ли из них толковая дружина. И коли выйдет, будет о чем дальше думать.

– Отошлем! – закивали те трое. – Пусть отроки учатся. Видать, пригодится! Зимой им все равно дома дела мало.

– И коли весной будет у тебя дружина настоящая, тогда после Велеса Затвори-Пасть соберем вече уже всех смолян. Если решат, что люб им князь Велеборич, будем уже со Свирькой говорить. А мы тебя поддержим…

– Спасибо, отцы! – облегченно вздохнув, Лютояр встал и низко поклонился – куда почтительнее, чем прежде.

– А звать-то тебя как? – спросил Крутояр.

Все затихли. Было спрошено не о лесном имени, которое им и сейчас было не нужно знать, а о настоящем, княжеском, в котором отражается место человека в роду.

– Князь Ведомил нарек моему сыну имя Станибор, – ответила Ведьма-рагана. – Под ним он и сядет на смолянский стол.

Пожалуй, на протяжении жизни последних трех поколений поляна за Толимовым оврагом не видела такого многолюдства. Обычно в день Велеса Отвори-Пасть Ярый, вождь вилькаев, встречал здесь десяток-полтора отроков и парней. Сегодня их явилось без малого сотня. Могло быть вдвое больше, но брать всех предложенных «волчат» Лютояр отказался: стая не смогла бы ни прокормить их, ни обучить толком. Поэтому было решено, что гнезда сами выберут наиболее пригодных.

Как тогда весной, трое старших вилькаев надели медвежьи шкуры и пустились, приплясывая, вокруг поляны, на которой сгрудились отчасти оробевшие отроки. Прежде чем войти сюда, каждый снял пояс и передал его Ведьме-рагане – в знак разрыва связи с человеческим родом. На выходе с поляны каждый перекувырнулся через голову и снова встал на ноги, уже не человеком, а «волком».

Шкура Белого Волка теперь была на плечах Лютояра, и он теперь носил для «молодых волчат» имя Ярый.

Если кто ожидал, что их немедленно начнут учить превращаться в зверей, то напрасно. Первые дни пришлось тяжеловато. Две старые избушки вилькаев могли вместить лишь одного из десяти, и новонабранным «волчатам» пришлось поначалу спать на земле у костров, а весь день рубить бревна и класть срубы своего будущего жилья. Отапливались новые избушки пока очагом посередине.

Каждый из опытных вилькаев, включая Равдана и Лютояра, получил под начало семь-восемь «волчат». Каждая малая стая занимала свою избу, там же жил и старший. Со смертью Ярого их осталось всего пятеро, и Равдан позвал в стаю своего брата Лепеню и еще четверых молодых мужиков, которые в свое время отличались в «зимних волках», но прекратили походы в лес после женитьбы. Отказался только один, вот-вот ожидавший пятое чадо.

Таким образом «старших волков» набралось девять, и каждый получил под начало семь-восемь «волчат». Каждый поднимал своих на заре и гнал бегом до Днепра, куда и заставлял окунаться несмотря на холод. По пути бегом обратно до «логова» успевали согреться. Там уже ждала горячая каша, потом начиналось обучение.