Ольга Седакова в Журнальном зале 1997-2011

33 К. Кереньи описывает два эти смысла так: zoe — это жизнь бесконечная, никак не охарактеризованная, полностью противопоставленная смерти, сама стихия или сила жизни, “нечто такое, что не подпускает к себе смерти”; bios — жизнь конечная, характерная, включающая в себя свою смерть (ср.: биография). — Кереньи К. Дионис. Прообраз неиссякаемой жизни. М., 2007. С. 19–22 (в дальнейших ссылках — Кереньи). Это греческое различение отчасти передают церковно-славянское животъ (zoe) и житие (bios). Если бы это не воспринималось как дурной каламбур, можно было бы — в связи с этимологией — назвать то особое творчество, о котором мы ведем речь,

зоологией; можно было бы назвать Пастернака, Гете, Толстого, Пруста зоологами (а также психологами, что в данном случае одно и то же). Увы, слова эти заняты другими значениями. В древнейших текстах, замечает далее Кереньи, psykhe (душа) отождествляется с zoe, так что psykhe может употребляться на месте zoe (как у Гомера — II. XXII,161). В библейском употреблении, как известно, происходит то же отождествление “души” и “жизни”, и в этом смысле следует понимать такие концепты, как спасение души. Перевод названия книги Кереньи явно неудачен: unzerstörbar, переведенное как “неиссякаемый”, имеет в виду другой, более драматический смысл: жизнь, которая постоянно подвергается разрушению, но остается неразрушаемой.

34 Самым наглядным и сказочным образом — с точки зрения ангела, отправленного учиться на землю, в поздней повести “Чем люди живы”. Они живы, когда в них действует жалость

. Так это видит ангел. “Отчего ты одарил меня жалостью, главным даром твоим, даром святого духа, из которого вытекают все остальные?” — спрашивает Доктор Живаго (“Из черновых набросков и планов” — IV, 712). “Мирами правит жалость” — так Пастернак отвечает финальной строке “Божественной Комедии” Данте о “Любви, которая движет солнце и другие светила”. Эта жалость, которой люди живы и миры движутся, жалость как дар Св. Духа — русская версия Любви, слова немного неясного в русском языке, немного отвлеченного.

35 Нечто вроде “характера” или “суммы всех чувств биографического я”. То древнее значение души, которое действует у Пастернака, не имеет ничего общего с традиционным тройным делением человеческого существа на тело-душу-дух (и следующими за этим противопоставлениями душевного и духовного). У меня хранятся записки моей пятилетней племянницы, которая писала их, едва выучив буквы, и подписывала: “От Даши и ее души”. Помня ее тогдашние сообщения о том, что у нее душа то есть, то нет, и когда ее нет, она видит в человеке разные подробности, например, толстый он или тонкий и т. п., а когда душа есть, она не видит в нем “ничего, только его”, я перевела бы эту подпись на богословский язык таким образом: “От Даши и от образа и подобия Божия в ней”. Этот образ и подобие видит в другом тоже образ и подобие, а не глину со всеми ее подробностями.

Zoe видит zoe, а не bios.

36 Жизнь вернулась так же беспричинно,

Как когда-то вдруг оборвалась (“Объяснение”).

О настоятельной теме беспричинности всего значительного у Гете и Пастернака мы еще скажем в дальнейшем.

37 “Я себя совершенно не знаю, такое чрезмерное значение имеет власть моей души надо мной и над всем, что со мной происходит. Я никогда не знаю, кем или чем я буду в следующую минуту...” (Х, 163).

38 Что только-только распогодь,

Смерть можно будет побороть

Усильем Воскресенья (“На Страстной”).

39 “...Мысль об истории как о второй вселенной, воздвигаемой человечеством в ответ на явление смерти с помощью явлений времени и памяти” (IV, 67). Обратим внимание на то позитивное, созидательное значение, которое несет здесь — в контраст множеству мыслительных систем — “явление времени”. Обыкновенно время видится как разрушительная стихия, смерть в действии, так что память противостоит времени, сохраняя то, что оно уносит. У Пастернака время и память сотрудничают! Ср. гетевский образ ткацкого стана времени.

40 Всю ночь читал я Твой завет

И как от обморока ожил (“Рассвет”).