Ольга Седакова в Журнальном зале 1997-2011

56 Эта идея о человеке как существе в первую очередь познающем перекликается со святоотеческой антропологической мыслью о праведной жизни как бессмертном гнозисе: “человек молитвы, для которого познание тождественно жизни, а жизнь — бессмертию...” — Клеман О. Истоки. Богословие отцов Древней Церкви. Тексты и комментарии. М., 1994. С. 227 (в дальнейших ссылках — Истоки).

57 IV, 283. Чтобы понять эту фразу так, как она сказана, нужно постараться не услышать в имени Фауст всего привычного для нас “демонического” антуража.

58 “Для того чтобы составить эпоху в истории... необходимы два условия: первое — иметь недюжинный ум и второе — получить великое наследство. Наполеон унаследовал Французскую революцию,

Фридрих Великий — Силезскую войну, Лютер — поповское мракобесие, а мне в наследство досталась ошибка в учении Ньютона”. — Эккерман. С. 127.

59 О христианстве: “Этот праздник, это избавление от чертовщины посредственности, этот взлет над скудоумием будней...” (IV, 124).

60 Письмо Ж. де Пруайяр от 17 апреля 1959 года (Х, 463).

61 Типическим Пастернак называет то, что хочет занять заранее установленные места: стать, допустим, “ученым” или кем угодно еще, исходя из того, как эта позиция понимается в данный момент.

62 Слово “успех”, в отличие от М. Цветаевой, Пастернак понимает не в противопоставлении глаголу “успеть”, а как прямое образование от него. Вообще говоря, необходимо было бы составить какой-то общепонятийный словарь Пастернака, употребляющего общеизвестные слова (как “душа” и “совесть”, о которых мы говорили) в несколько другом, “первом” смысле.

63 “Ах, Нина, если бы людям дали волю, какое бы это было чудо, какое счастье! Я все время не могу избавиться от ощущения действительности, как попранной сказки” (IX, 480).

64 Стенографическая запись авторского предисловия перед домашним чтением глав из романа, сделанная Лидией Чуковской (V, 167–168).

65 Е. Б. и Е. В. Пастернаки, комментируя первый законченный прозаический опыт Пастернака, “Апеллесову пяту”, проницательно отмечают в ней раннее эхо этого гамлетовского “выхода на подмостки”: “Да, это снова подмостки. Но отчего бы и не позволить мне побыть немного в полосе полного освещения? Ведь не я виной тому, что в жизни сильнее всего освещаются опасные места: мосты и переходы. Какая резкость! Все остальное погружено во мрак. На таком мосту, пускай это будут и подмостки, человек вспыхивает, озаренный тревожными огнями... на его освещение людьми была потрачена бездна огня...” (III, 15–16, 540).

66 Сам Пастернак в этом же смысле знает, что его поздние годы не увидены: “Вероятнее всего, через много лет после того, как я умру, выяснится, какими широкими, широчайшими основаниями направлялась моя деятельность последних лет, чем она дышала и питалась, чему служила” (Х, 326).

67 Ср. шутливое уподобление Творения режиссерской постановке в стихотворном посвящении Вс. Мейерхольду (I, 215).

68 “...А для меня самое главное то, что Христос говорит притчами из быта, поясняя истину светом повседневности

” (IV, 44).

69 Ср.: Крыши городов дорогой,

Каждой хижины лицо,

Каждый тополь у порога

Будут знать тебя в лицо (“Художник”).