Олигарх 4 (СИ)

Риска утечки информации никакой. Фердинанд Петрович не собирался об этом рассказывать ни одному человеку, а до весны у николаевских контактов с окружающим миром не будет. А холодная зима успеет остудить все горячие головы и до каждого дойдут аргументы Павла Александровича.

Глава 20

После возвращения с «золотой» разведки Павел Александрович поставил свой пароход на ремонт и начал готовиться с броску на север будущим летом.

Как только зима вступила в свои права, он собрал народ и рассказал о найденном золоте. Неожиданно для него николаевцы на эту новость отреагировали очень спокойно.

Поразмыслив он решил, что дело в уже имеющемся опыте жизни на Аляске, здесь даже летом человек быстро понимает насколько даже простая физическая жизнь хрупкая штука, особенно если ты вдруг выпадаешь из общества.

Да и сразу же найденное золото Кеная поставило на место все зашатавшиеся мозги, только дурак мог не видеть, что добыча желтого металла на Аляске подвиг.

Конечно отчаянные головы сразу нашлись, но их разгорячившиеся натуры сразу же успокоили аляскинские старожилы с переселившихся фортов.

Среди них было двое охотников, решивших провести на Аляске еще семь лет по второму котракту с Компанией. У них был печальный опыт небольшого полуголодного сезона, когда неожиданно промысловиков оказалось многовато и цены на всё тут же взлетели.

В итоге всю добытую пушнину, а сезон как назло был очень удачный, пришлось отдавать за внезапно ставшие очень дорогими жизненно необходимые вещи.

И они совершенно резонно предположили, что дикие старатели уйдут с свободное «золотое» плавание и никто не будет их просто так возить туда-сюда, давать им снаряжение и элементарно кормить.

В итоге у них если что и останется от добытого золота, то это будет много меньше гарантированной светлейшим доли добытого. Моему слово здесь всё верили свято. Поэтому разговоры быстро перешли от глупостей к обсуждению практических вопросов организации добычи.

Большинство служащих Компании, а они почти все планировали вернуться в Россию после окончания контракта, изъявили желание поехать в будущий поселок золотодобытчиков.

Среди наших людей нашлись имеющие опят золотодобычи и они сразу же предложили начать работу с помощью шлюзовых камер. Когда я увидел их, то ахнул от удивления: передо мной был кустарно изготовленную промывочную установку со шлюзами глубокого и мелкого наполнения.

Естественно работать она будет пока исключительно с использованием ручного труда. Конечно её можно будет сделать со временем на механическом приводе или паровом приводе, но сейчас возможно только использование мускульной силы человека.

Больше всего мне было интересно что приспособлено вместо резиновых ковриков, на которых собирается мельчайшая фракция в установках 21-ого века, которые я видел в Сибири и из чего сделаны решетки шлюзовых камер.

Коврики конечно были не резиновые, а из кожи. На ощупь с идеально обработанной поверхностью. Это было принципиально важным, так как мельчайшие крупинки золота не должны на ней застревать.

А многочисленные решетки были естественно металлические, деревянные и изготовленные из каких-то местных смол, напоминающих янтарь.

Всё это делалось под руководством одного из староверов — Ефима Капелова. Он в свои сорок пять прошел огонь, воду и медные трубы. И всё это багодаря одному: его увлечению золотым тельцом.

Ефим был из семьи можно сказать потомственных золотоискателей и добытчиков Урала. Этим делом начал заниматься еще его дед.

Он смолоду был очень башковитым и шустрым. Золотая ржавчина проникла в его душу и он почти пятнадцать лет мотался сначала по России, а затем даже три года провел в Мексике и Южной Америке на тамошних золотых приисках.

Не раз удача вроде улыбалась ему, но каждый раз Ефим в итоге оставался у разбитого корыта. На четвертом десятке он в Мексике встретил как ему показалось любовь всей своей жизни.

Но в итоге его и элементарно обобрали и обманули как мужчину. Только остатки веры дали ему силы выжить и вернуться в Россию. Проведя почти год в иргизских монастырях он укрепился с своей вере и по благословлению монастырского игумена завербовался и уехал на Аляску.

У Ефима через год истекал второй семилетний контракт с Компанией, но возвращаться в Россию он похоже не собирался. На Аляске он спас от смерти инденке, которую чуть не растерзал медведь.

Индеанка приняла крещение с именем Ефросинья и стала его женой. У пары было двое мальчиков, четырехлетний Петр и двухлетний Павел.

Ефим был конструктором и главным изготовителем промывочной установки и бесценным отделом кадров для Павла Александровича. В будущую старательскую партию Леонов зачислял только тех, кто получал его добро.

До нашего появления Ефим жил в поселении на юге полуострова Кенай, где была небольшая верфь и там обретались несколько редкостных умельцев, которые большими мастерами по дереву и металлу.

Они вместе с приехавшими мастерами и занимались ремонтом парохода и изготовлением двух промывочных установок.