Олигарх 4 (СИ)

— И у меня для этого другого Флегонта Мокиевича нет, а наш господин инженер в одиночку такое не потянет, — усмехнулся я. Протеже братьев Петровых, мой тезка Алексей Андреевич Соловьев, был как говорится на острие атаки. Он набрал себе команду охотников, в смысле добровольцев и шел впереди строителей, окончательно прокладывая будущую трассу. От успехов его команды зависит скорость последующих работ. Поэтому, пока дорога не придет в Магадан, рассчитывать на него никак не получится.

— А у меня есть, правда он Мокий Флегонтович, — Мокий Флегонтович это двоюродный брат Ивана Кузьмича. Они приехали вместе, но я его почти не знаю.

— Это двоюродный Ивана Кузьмича? — решил я все таки уточнить.

— Так точно, Алексей Андреевич, — подтвердил Флегонт Мокиевич.

— И вы думаете, что именно такой человек, который справится с такой сверхзадачей? — такого предложения я никак не ожидал, хотя это было ужереальность, Мокий Кольцов возглавлял староверов, которые зимуют в недавно основанном Магадане.

— Без всякого сомнения. Я думаю, что он сейчас не сидит там на печке, а уже роет мерзлую землю. Вот только там во всем округе народу раз-два и обчелся, — все население огромного Охотского округа было чуть больше пяти тысяч, причем русских там не было даже тысячи. Строить там по сути не с кем. Но начальник Камчатки оказалось имеет на этот счет свое особое мнение.

— Я полагаю, что эту проблемы можно решить и не только за счет переселенцев из России? — слова Флегонта Мокиевича меня очень удивили, интересно кого он хочет привлечь для такого строительства. — Объясните, Флегонт Мокиевич. Вы меня очень заинтриговали, — я нутром почувствовал что сейчас скажет мой собеседник и мне очень захотелось услышать его ответ.

— Как вы думаете, Алексей Андреевич, кто лучше всех работает на нашей стройке? — Флегонт Мокиевич начал с вопроса, но ответ на него я знал и сразу стала окончательно понятна его мысль.

— Уверен, что пленные японцы и особенно англичане и вы, Флегонт Мокиевич, каким-то образом хотите привлечь эту публику к нашим работам.

— Именно так, — подтвердил Флегонт Мокиевич.

— У меня на этот счет большие сомнения. У них тут стимул есть, да и вы им создали почти тепличные условия, вам конечно виднее стоит ли овчинка выделки. Но там, — я с сомнением покачал головой, даже от воспоминаний о том, как мне досталось на этой трассе в 21-ом веке, от ужаса холодеет кровь, — там бывает настоящий ад на земле. Да и пускать козла в город желания нет.

Флегонт Мокмевич отлично понял смысл последних слов и покачал головой.

— Так я же не предлагаю пускать их на Колыму, там мы как нибудь сами. А они пусть вдоль Охотского моря дорогу тянут от Гижиги до устья Амура. Да и в любом случае они там будут под нашим присмотром, а условия и там создать можно, — мы замечательно понимали друг друга.

— Может быть вы и правы. Не гнать как загнанных лошадей, а ставить посильные задачи и параллельно пусть создают приличные поселения, — возможно наш начальник Камчатки и прав, хотя идея по большому счету сумасшедшая.

— Англичане, а особенно американцы, за хорошие деньги вполне могут наняться к нам, — Флегонт Мокиевич подвел этим замечанием черту под нашей дискуссией.

Что же есть над чем подумать, тем более что время для этого достаточно.

Соня осталась в Ключах, а я совершил марш-бросок до устья Караги.

Это почти триста верст на север. На удивление проложенный здесь когда-то почтовый тракт прилично сохранился и вполне реально, что к началу лета, когда сойдет снег, действительно дойдут до Караги и двинутся в горы.

Но рассчитывать дойти до Пенжинки к следующей зиме, это очень смело. Хотя фантастика и то, что я вижу.

Я предполагал, что мне удастся пообщаться с господином инженером, но он со своими следопытами был уже где-то в горах. Местные сказали, что какие-то хитрые перевалы лучше разведать зимой.

Четырнадцатого марта мы вернулись в Петропавловск и тут же оправились на «Херсонесе» на Аляску.

До Николаева на Аляске мы шли двенадцать дней и вечером двадцать шестого бросили якорь на рейде нашего нового американского города.

Здесь уже действительно русский город, пусть очень маленький, но город и именно русский.

У него есть центральная Соборная площадь, на которой достраиваются два деревянных храма православный и старообрядческий. Рядом с ними большой дом градоначальника.

Город стоит на левом берегу Кеная в нескольких сотнях метров от мыса выше по течению. Соборная площадь открывается на реку и залив, а с другой её стороны начинаются уже построенные деревянные дома.

Там где река, уходя в глубь полуострова, начинает делать свои крутые повороты, уже оборудованы три причала и строится пока еще небольшой порт.

От старого редута не осталось и следа, а вокруг города и порта строится крепкий деревянный честокол, который можно называть стенами. У него пять башен, самая большая центральная с воротами.

А редут на другом берегу реки на окончании длинного языка маленького полуострова образованного рекой и заливом.