Олигархи. Богатство и власть в новой России

В Кремле чувствовалось беспокойство. Через три дня после пресс-конференции Лужкова и Примакова я вместе с несколькими другими западными журналистами был приглашен в Кремль для беседы с руководителем администрации Ельцина Волошиным. Это была редкая возможность узнать что-то непосредственно от “семьи” Ельцина, приведенного в боевую готовность кремлевского окружения, в которое входили Березовский, Волошин, Дьяченко и Юмашев. Волошин, одетый по случаю субботы менее официально, провел встречу в зале, отделанном блестящим белым мрамором. Он говорил очень спокойно и был на удивление откровенен. Он дал понять, что Кремль не допускает мысли о том, что Примаков и Лужков станут преемниками Ельцина. Он назвал Примакова хитрым старым советским разведчиком. Лужков вызывал у него не больше симпатий. “Его окружение наполовину криминальное, — сказал он. — Это ни для кого не секрет. Вся Россия говорит об этом”. Но он признал, что Лужков достиг определенных результатов. “Конечно, Москва могла позволить себе построить многое, например кольцевую дорогу. Лужков известен как строитель. Он многое построил. Некоторые экономисты подсчитали, что денег, потраченных на эту дорогу, хватило бы, чтобы покрыть ее слоем серебра в три или пять сантиметров толщиной!”

Я ушел с чувством, что в Кремле обрушились с нападками на Лужкова, потому что у них не было преемника для Ельцина и они не знали, что делать. Жарким и ветреным августовским днем я шел после встречи по выложенной булыжником Красной площади. Осенний политический сезон был еще далеко, интриги и взаимные обвинения казались бессмысленными. Я должен был догадаться, что намеки Кремля не были случайными. Березовский никогда не отдыхал. Всего несколько месяцев назад, защищаясь от нападок Примакова, он скрывался от прокуроров и людей в масках, врывавшихся в офисы его компаний. Теперь этот сгусток энергии вернулся и готовился к нанесению удара.

Доренко, с презрением относившийся к союзу Лужкова и Примакова, решил сделать Лужкова “звездой” своей осенней телевизионной программы. Он часто бывал не согласен ни с Примаковым, ни с Лужковым, поэтому атака на Лужкова вполне соответствовала его личным убеждениям. Эта идея приводила его в восторг. Березовский и Доренко говорили по телефону о том, как осуществить эту атаку.

Березовский: “Сережа, это — Борис. Привет, дорогой. Как дела?”

Доренко: “Контора пишет”.

Березовский: “Подумай, какая разводка. Подумай!” Березовский употребил русское сленговое слово “разводка”, которое означает интригу, имеющую целью разжигание конфликта между партнерами. Затем Доренко и Березовский провели “мозговой штурм”, решая, как опорочить репутацию Лужкова и подорвать его политический авторитет. Их беседы были записаны на пленку и позже опубликованы в газете^{584}

.

В свои программы Доренко всегда включал некоторую долю правды, чтобы комментарий звучал более правдоподобно, но затем старался исказить факты, чтобы доказать свою правоту. Шоу Доренко часто доходило до абсурда. Чтобы подчеркнуть плохое состояние здоровья Примакова после сделанной ему операции на бедре, Доренко показал во всех кровавых подробностях, как хирурги режут ноги и бедра. “Вот это была работа!” — рассмеялся Доренко, вспоминая об этом. Еще одной сильной стороной Доренко был творческий подход к своему шоу, в котором все подавалось без извинений, без колебаний и с приукрашиванием фактов, как положено в бульварной прессе. Доренко был бы в своей стихии, рассказывая о наблюдениях за НЛО.

В течение осени Доренко играл с могущественным мэром Москвы, не вызывал его на настоящий поединок, а лишь дразнил в своих программах, выставляя в негативном свете. Доренко ждал реакции Лужкова, чтобы затем использовать эту реакцию для дальнейшей дискредитации. “Эти программы готовил, конечно, не я один, — остроумно заметил Доренко. — Мне помогали Лужков и Примаков; программы мы готовили втроем. Мы работали как одна команда”.

Для Лужкова атака, предпринятая Доренко по телевидению, совпала с ужасной ситуацией в Москве. Серия взрывов привела в ужас население города. В сентябре взрывы разрушили два жилых дома, в которых погибли более трехсот человек. Лужков каждый раз приезжал на место происшествия. Он старался поддержать спокойствие и контролировал проведение спасательных работ, но в городе росли гнев и возмущение.

Именно в этот момент стремительно выросло влияние нового премьер-министра Путина. Путин держался очень спокойно; один из избирателей однажды сказал мне, что Путин похож на гепарда, готовящегося к прыжку. Путин возложил ответственность за взрывы на чеченцев, и в атмосфере страха его популярность резко увеличилась, а сам он занялся подготовкой к новому крупномасштабному наступлению в Чечне. Одновременно с этим политический рейтинг Лужкова упал, в его городе раздавались взрывы, жители обезумели от страха, а по телевидению его репутации каждое воскресенье наносился непоправимый урон.