Олимпиада-80

-- Смотри, настоящий индеец! -- указав Максу пальцем воскликнула она.

Немного впереди, метрах в трех от них, стоял гордо выпятив грудь смуглый человек в кожаной накидке и мокасинах. В его черных как смоль волосах торчало белое птичье перо. Моэма что-то закричав на непонятном Максу языке, замахала индейцу рукой. Тот, увидев Моэму, в приветственном жесте поднял ладонь вверх и, широко улыбнувшись, воскликнул: "Хау!"

-- Видишь, он нас приветствует, -- радостно обратилась Моэма к Максу.

-- Хау, бледнолицый, -- Макс таким же жестом поднял руку и слегка ей помахал.

Индеец громко расхохотался.

-- А я тоже на самом деле из индейского племени, -- хвастливо произнесла Моэма. -- Знаешь как переводится мое имя?

-- Как? -- спросил Макс.

-- Красивая Голова Рыси, -- ответила Моэма.

-- Да, голова у тебя действительно так ничего, -- с ехидством заметил Макс.

Моэма в ответ ткнула его локтем в бок.

-- А ты откуда? -- спросила она.

Макс слегка замялся.

-- Я... ну как тебе сказать... из России.

-- Везет тебе. А я всю жизнь мечтала побывать в России. Потому что здесь живут самые честные и открытые люди. И еще она такая красивая. Я все книжки в библиотеке перечитала. И знаешь что?

-- Что? -- спросил Макс.

-- Книжки врут! -- слегка топнув ногой сказала Моэма. -- Россия еще красивее.

-- Да... у нас к сожалению этого уже не видят, -- еле слышно пробормотал Макс.

Очередь приблизилась к воротам Александровского сада. Макс оставил Моэму, и помчался к киоску -- покупать мороженое.

-- Вот, -- передавая один из рожков Моэме сказал он.

-- М-м-м... какое вкусное... я еще не пробовала такое, -- откусывая от рожка промурлыкала Моэма, -- у нас такое не делают, у нас все делают из заменителей.

"У нас тоже такое не делают" с удовольствием откусывая очередной кусок подумал Макс и сказал:

-- Это специальное. Олимпийское.

Моэма, доев свою порцию благодарно потянулась к Максу и звонко поцеловала его в щеку липкими и сладкими губами. Макс даже слегка засмущался. Девушка, весело рассмеявшись, достала платок и вытерла место поцелуя. Очередь уже проходила возле Исторического музея, впереди виднелась Красная площадь, цветные купола Храма Василия Блаженного и невысокое здание Мавзолея.

-- Ну вот, мы уже почти у цели, -- радостно произнесла Моэма.

-- А как у вас в Пуэрто-Рико? -- спросил у нее Макс.

Девушка опустила мрачный взгляд вниз.

-- Плохо. -- после небольшой паузы произнесла она. -- Наша семья из племени перуанских индейцев, и мы были рабами европейцев. Да и сейчас тоже в рабстве, только уже у США.

Моэма замолчала, уставившись в брусчатку площади, словно вспоминая что-то неприятное и собравшись с мыслями, продолжила:

-- Когда Москва выиграла право провести Олимпиаду, я сделала все возможное чтобы попасть сюда. И не только я, очень многие хотели попасть сюда. Мне повезло, и я выбралась из нашей нищеты, хоть ненамного. И ты знаешь... -- девушка взглянула на Макса своими глубокими глазами, на которые уже начали наворачиваться слезы, -- ты знаешь... я не хочу отсюда уезжать.

Макс нежно обнял Моэму за плечи.

-- А когда американский президент объявил о бойкоте, наше правительство стало плясать под его дудку и отказалось посылать спортсменов. Ты знаешь какой это удар был для них? -- девушка, тихонько всхлипнув, плотнее прижалась к Максу. -- Спортсмены только и тренируются для Олимпиады, они живут ей, -- Моэма посмотрела Максу в глаза. -- Наш тренер настоял на участии, и несколько спортсменов отпустили. А американских не пустили совсем. Сказали, что если они поедут, их лишат гражданства, а они ведь тоже хотели побеждать, -- жалобно произнесла она.

Очередь практически приблизилась к Мавзолею. Порядок осмотра был таков: сначала посетители проходили у захоронений вдоль Кремлевской стены, и лишь потом они спускались в усыпальницу Ленина.

-- Ну вот, мы уже почти пришли, -- Моэма радостно посмотрела на Макса.

Идущий впереди индеец уже вступил на гранитные ступеньки, ведущие к Кремлевской стене, как вдруг он неожиданно вскинул вверх руки и выкрикивая непонятные слова, стал делать странные танцевальные движения телом.

-- Что это с ним? -- удивленно спросил Макс.

Моэма посмотрела на индейца и, громко рассмеявшись, сказала:

-- Это он просит духов, живущих здесь, разрешения войти на их территорию.

-- Ну понятно, здесь же захоронение, мы его сейчас увидим, -- ответил Макс, -- ты бы ему передала, что у нас так не принято, а то сейчас заберут его куда подальше, и он сюда еще долго не попадет.

Моэма только хотела окрикнуть индейца, но тот, кому-то низко поклонившись, уже пошел дальше.

-- Выходит получил разрешение? -- с насмешкой спросил Макс.

Девушка больно хлестанула Макса по руке.

-- Не надо смеяться над нашими обычаями, -- с легкой обидой в голосе произнесла она.

Моэма пошла чуть вперед и отставший позади Макс улыбнулся ей в спину -- обычаи американских индейцев в сердце России смотрелись совершенно нелепо.

Они подошли к началу захоронений.

-- Вот здесь, -- указал Макс на плиту с высеченными на ней фамилиями, -- захоронены участники Великой Октябрьской революции.