ОМЭ

Все, что передал Киров с глазу на глаз Ульянцеву и Любасову — шифр, письмо Кавказскому комитету, пароль, — накануне было вручено и посланцу большевистского подполья, который отправился обратно в Баку через линию сухопутного фронта. Все, кроме денег, предназначенных на покупку парусных судов для будущей экспедиции-артели, и адресов подпольных явок; посланец и доставил эти адреса, необходимые для группы Ульянцева. Сообщая в письме о деньгах, Киров обещал выслать такую же сумму, то есть еще два миллиона рублей, в ближайшие дни опять через Каспий, как только будет подготовлена к рейсу вторая рыбница. В то же время он советовал бакинским товарищам заняться оформлением артели немедленно — еще до прибытия первого судна, чтобы не потерять ни одного навигационного дня.

Бакинцы учли совет...

Майским днем, солнечным, но пыльным, что нередко в Баку при «бешеном норде» — штормовом северном ветре, к воротам пятнадцатой пристани, расположенной в центре порта против зеркальных витрин банков и магазинов, подошли несколько человек, одетых, как одевались тогда безработные моряки торгового флота. Выцветшая, кое-где заштопанная матросская роба, залатанные сапоги и залощенные кепки своим видом говорили о многом: только нужда заставляла носить их. Никто из подошедших не выделялся, не привлекал внимания часовых перед закрытыми воротами пристани — темнокожих солдат-гурков в обычной форме британских колониальных войск.

Нахохлясь под ветром, часовые, в тяжелых белых чалмах-тюрбанах, рубашках цвета хаки с короткими рукавами и в штанах до колен, цепочкой загородили вход на пристань. Каждый часовой держал на плече карабин «винчестер».

— Вроде смотрят, а слепые, — не без горечи вымолвил самый пожилой из подошедших моряков — небритый и мрачный. — Закабалили их мистеры, потом выдрессировали на страх людям. В кого прикажут, в того и стрелять будут... Ну ничего, прозреют, придет время и для них.

На что в сердцах откликнулся второй моряк — помоложе, рослый, на голову выше остальных, в лихо заломленной пестрой кепке и шейном платке, повязанном на манер галстука:

— Когда-то придет, а сейчас в своем городе по набережной не пройти из-за них!

— Сеттльмент, — иронически пояснил третий из подошедших — худощавый, лет тридцати, человек с короткими усиками на смуглом изможденном лице и с золотистыми зрачками. — Слышали, что за штука?.. Высаживаются в чужой стране господа империалисты под английским или каким хотите флагом, занимают лучшую часть города, устраивают вокруг нее проволочные заграждения, ставят охрану, пулеметы — и готов сеттльмент. И пусть попробует кто-нибудь, для кого это место родное с колыбели, ступить на территорию сеттльмента без разрешения колонизаторов!.. В лучшем случае отдубасят, а то и в тюрьму упрячут. Есть такие сеттльменты в Индии, Сингапуре, Китае. А теперь у нас... Да еще...

Тут из-за щитка пулемета над будкой возле ворот, державшего под прицелом пространство перед пристанью, выглянул, как над ширмой в кукольном театре, ражий и рыжий английский сержант. С минуту он молча созерцал людей у ворот, затем резким голосом осведомился:

— Делегэйшн?

Получив утвердительный ответ, сделал знак охране.

Короткоштанные солдаты в чалмах расступились, медленно развели створки ворот, пропустили моряков на пристань, снова закрыли ворота.

— Момент, момент, — предупредил сержант, сопроводив слова жестом, означавшим приказание оставаться на месте, и скрылся в будке.

А моряки — делегация забастовочного комитета Каспийского союза судовых команд — уже не сводили глаз с трехмачтового пассажирского парохода «Президент Крюгер», ошвартованного к пристани. На его кормовом штоке развевался английский военно-морской флаг, а в каютах и салонах разместилось неделю назад «Великобританское управление водным транспортом Каспийского моря». Так назывался один из отделов штаба интервентов, с помощью которых в Баку и Азербайджане хозяйничали мусаватисты — контрреволюционная партия, созданная беками-помещиками и владельцами нефтяных промыслов. Вот почему, зная истинное положение вещей, забастовочный комитет направил делегацию не к мусаватистским властям, а к тем, кто управлял ими, — к генералу Томсону, командующему оккупационными войсками, к адмиралу Норрису, командующему флотилией, и к фактическому властителю торгового флота Каспия коммодору Брауну.

— Эх, прошляпили мы! — откровенно признался рослый моряк в пестрой кепке. — До сих пор обидно, что прямо-таки сами отдали его им... Предупреждал Федя: не ходите в Энзели, захапают англичане, как только увидят. Лучший же ходок на Каспии и вдобавок красавец... — Он шумно вздохнул, продолжая рассматривать пароход. — Так и получилось... Выскочили мы из машинного, когда сверху вахтенный крикнул, да поздновато: на палубе уже битком паломников с карабинами, вот этих, что сейчас у ворот торчат, и капитан со штурманами, вроде червяки извиваются перед каким-то длинным генералом с тросточкой. А он, гад с тросточкой, прогуляться к нам вздумал!..