Омут памяти

В который раз я перечитываю этот приказ и каждый раз впадаю в смятение: уж не подделка ли все это? Не могут же эти строки сочинять правители государства, у которых тоже были дети. Увы, все это было, и не так уж давно.

Не приведи Господь пережить нашим внукам и правнукам то, что пережили дети, за которыми режим закрепил ярлыки: "дети врагов народа", "

социально опасные дети". Машина репрессий вырвала из светлого мира семьи миллионы детских душ, лишила их отчего дома, отняла будущее. В официальных документах для них существовала специальная аббревиатура — ЧСИР, что означало "член семьи изменника Родины". Это был изнуряющий крест, который детям предстояло нести через всю свою жизнь.

Понятно, что большевистские "тройки", "особые совещания" формально судили родителей, а не детей. Родителей приговаривали к расстрелам, отправляли в лагеря, в ссылки, на спецпоселения. Но трагедию родителей и детей не разделить. На всех вокзалах и полустанках жизни, на всем пути страданий, унижений и оскорблений им, детям, приходилось хуже всего.

Сегодня многие из лагерных детей уже в преклонном возрасте. Их родители не дожили до перемен, которыми живет Россия. И недалеко то время, когда обездоленные Сталиным сироты останутся единственными живыми свидетелями преступлений режима. А потом и они уйдут. В архиве Комиссии по реабилитации немало писем от бывших маленьких узников. Они пишут, что и по сей день им снятся по ночам кошмары ГУЛАГа, что и по сей день они мечтают о детстве и продолжают искать своих родителей.

Если обратиться к самым первым именам и фамилиям в детском расстрельном реестре, то начинать надо с расстрела в ночь с 16 на 17 июля 1918 года детей царя Николая II и его семьи в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. Расстрел царя и его детей одобрило правительство Ленина. Потом оно одобрит еще миллионы убийств.

В 1919 году в Петрограде расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым, в том числе и детей. В мае 1920 года газеты сообщили о расстреле в Елисаветграде четырех девочек 3–7 лет и старухи матери одного из офицеров. "Городом мертвых" называли в 1920 году Архангельск, где чекисты расстреливали детей 12–16 лет.

Активно использовалась большевиками практика детского заложничества в борьбе против крестьян, пытавшихся оказать сопротивление аграрно-крестьянской политике режима в 1918–1922 годах. С осени 1918 года началось создание концентрационных лагерей, большинство узников которых составляли члены семей "бунтовщиков", взятых в качестве заложников, включая женщин с грудными детьми.

"Мы содрогаемся, — пишет патриарх Тихон, — что возможны такие явления, когда при военных действиях один лагерь защищает свои ряды заложниками из жен и детей противного лагеря. Мы содрогаемся варварству нашего времени…"

За детьми Николая II последовали в разные годы и дети убийц.

Были расстреляны два сына Рютина, сын Зиновьева, два сына Каменева, убиты сыновья Троцкого, бесследно исчезли два сына Пятакова. Отцы расстрелянных были подельниками Ленина по преступлениям и впоследствии пожинали то, что посеяли.

Общее число ликвидированных по всей стране в 30 — 40-е годы крестьянских хозяйств превысило 5 миллионов. С учетом того, что крестьянские семьи состояли в среднем из 5–7 человек, среди которых половина были дети, можно представить масштабы преступлений режима против детей. В государственных и ведомственных архивах полно писем о том, какому варварскому отношению подвергались крестьянские семьи, изгоняемые из своих родных мест. По наивности большинство этих писем адресовалось тем людям, которые и возглавляли террор. Приведу одно из них — председателю ЦИК СССР Калинину о высылке семей из Украины и Курска:

"Отправляли их в ужасные морозы — грудных детей, беременных женщин, которые ехали в телячьих вагонах друг на друге, и тут же женщины рожали своих детей…; потом выкидывали их из вагонов, как собак, а затем разместили в церквах и грязных, холодных сараях, во вшах, холоде и голоде, и здесь находятся тысячи брошенных на произвол судьбы, как собаки, на которых никто не хочет обращать внимания…"