Омут памяти

В апреле 1943 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР о создании каторги. Каторжане направлялись в шахты, на рудники, в металлургическую промышленность, на лесозаготовки. Кроме "политических", там работали и осужденные солдаты и офицеры из бывших военнопленных.

Подобная судьба постигла и репатриантов. От документов, свидетельствующих о том, сколько пришлось пережить репатриантам, оказавшимся за колючей проволокой в проверочно-фильтрационных лагерях, можно сойти с ума. Приведу выдержки из некоторых писем:

"…Мы уже не можем двигать ноги. Кормят плохо. Обращаются, как с собаками… Ходим как мухи, объевшиеся червивым борщом, которого за три года в Германии не видели…" (12.08.45, репатриантка Н. М. Островская) "…Живем очень плохо, питание ужасное, дают хлеба триста граммов в день, натуральное тесто, горячая пища три раза в день — полтора литра наполовину с червями, с сушеной брюквой и красной капустой. Сказать по правде, при немцах мы получали гораздо лучше и сытнее. Очень многие девушки лежат в больнице, при смерти от голода. Все девочки грязные ходят, скоро заедят вши. Очень многие покончили жизнь самоубийством. Поживу неделю и кончу жизнь свою, так как жизнью не дорожу" (13.08.45, репатриантка Г. Гелах).

К лету 1945 года на территории СССР действовало 43 спецлагеря и 26 проверочно-фильтрационных лагерей. На территории Германии и других стран Восточной Европы работало еще 74 проверочно-фильтрационных и 22 сборно-пересыльных пункта. К концу 1945 года через эту сеть прошли свыше 800 000 человек. Через шесть специальных запасных дивизий прошло еще 1 230 000 человек.

Проверки длились годами, начальство не торопилось, поскольку спецлагеря и "рабочие батальоны" представляли собой дармовую рабочую силу, вполне сравнимую с той, что давал ГУЛАГ. Тяжелые лишения несли дети. Директивы НКВД предписывали проявлять бдительность в отношении подростков 12–16 лет, которых, как говорилось, могли во время оккупации завербовать немецкие спецслужбы для шпионажа и диверсий.

В районах Колымы, Норильска, Караганды, в Мордовии и Коми были созданы особые каторжные лагеря на 100 000 человек. Во Владимире, Александровске и Верхнеуральске — особые тюрьмы на 5000 человек. Не менее половины обитателей этих лагерей и тюрем были лица, "подозрительные по своим антисоветским связям", — бывшие военнопленные и гражданские репатрианты.

Смерть Сталина мало что изменила в положении бывших советских военнопленных и гражданских репатриантов. Высшее начальство вернулось к проблеме военнопленных только в 1955 году.

Но вовсе не из-за милосердия, а совсем по другой причине. Дело в том, что председатель КГБ Серов сообщил в ЦК, что находящиеся на Западе "невозвращенцы" из числа бывших военнопленных и "остарбайтеров" могут быть использованы в качестве боевой силы в будущей войне против СССР. С учетом предложений Серова 17 сентября 1955 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов".

Вот так! Амнистия объявлялась тем, кто служил в полиции, вооруженных силах Германии, сотрудничал с карательными и разведывательными органами Германии и ее союзников, но не касалась тех, кто без всякой личной вины оказался в советских лагерях.

Публикация указа вызвала поток писем в высшие партийные и правительственные инстанции. Бывшие военнопленные выражали свое недоумение и настаивали на скорейшем восстановлении справедливости. В результате была создана комиссия под председательством маршала Жукова. 4 июня 1956 года Жуков представил доклад, в котором впервые были приведены убедительные свидетельства произвола в отношении военнопленных. Маршал поставил вопрос о пресечении творимых беззаконий и восстановлении справедливости.

В Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР "Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей" от 29 июня 1956 года руководство, признав несправедливость политики сталинского режима, не пошло дальше амнистии тех, кто, не совершив преступлений, длительное время находился на каторге, в тюрьмах, лагерях, в рабочих батальонах.