Он и она минус он и она

Но Павел хитро прищурился, за все время работы с ним Феликс ни разу не видел, чтобы Терехов гримасничал наподобие клоуна, поэтому приготовился услышать нечто грандиозное, некий ход конем. И вот Павел с клоунской миной покрутил указательным пальцем в воздухе несколько раз, потом указал им на Феликса:

– Кстати, нашу внезапную удачу надо отвезти в лабораторию, проверить на прикус и откатать пальчики. Нет, представляешь, если бы этот гиперактивный лилипут стал изучать дело? Крику было бы… маленькие мужчины крикливые. У нас только уверенность, что отпечатки ее, а уверенность не подшивается к делу.

У Феликса столбняк, он моргнул раз, другой, третий и:

– Я чего-то не понял? А… что ты там рассчитал?

– Добудь доказательства – откатай пальчики, у нее они длинные, тонкие. Ты заметил, что сейчас мало встречается женщины с красивыми пальцами?

Сочувственно покивав, опер двинул к выходу, видно, обиделся. Терехов бросил ему в спину:

– Я подумал, если Лукьянов придет сам, то… Не знаю, честно.

Феликс повернулся к нему лицом и теперь смотрел на друга с жалостью, словно тот безнадежно болен. Павел вздохнул и:

– Ну, хочется мне, чтобы Лукьянов пришел защищать свою Камиллу, хочется! Мужик он или кто? Давай, гони. И сразу звони, как получите результаты.

Тут слова бесполезны, Феликс поднял указательный палец, повертел им, показывая Терехову со всех сторон, дескать, я тебе тоже кое-что покажу, приставил к своему виску и покрутил им, после чего гордо вышел из кабинета. Некому было сказать шедевральную фразу, Павел сказал ее себе:

– А правила, дорогой друг Феликс… они и существуют, чтобы их иногда корректировать.

На сегодня достаточно успехов и все же он поехал по адресу к Ирэне, соседка с удовольствием донесла, что давно не видела ее. Павел не расстроился, это процесс закономерный, когда что-то не удается, завтра он собрался нагрянуть в салон Никитиной, а сегодня отдых. Он позвонил Тамаре, сначала услышал далекие звуки фортепьяно, на фоне которого слышался ее голос, тоже как бы издалека, скорей всего, она держала трубку в руках:

– Инга Петровна, стоп! Рита, четвертый арабеск, четвертый!.. Руки поменяй!.. Девочки, мы не «Спящую красавицу» репетируем, у нас экзерсис на середине, проснитесь. Сами пробуйте последнюю комбинацию, без музыки. Алло?

– Какая ты строгая… я не знал. Теперь боюсь тебя.

– Павел, ты! – Тамара обрадовалась и не скрывала этого. – Тебе нечего меня бояться, ты же не танцуешь… Девочки, хорошо! Перерыв десять минут… Извини, Павлик. Почему звонишь, что-нибудь случилось?

– А что, позвонить нельзя?

– Просто ты никогда раньше не звонил в это время.

– Сегодня я уже свободен, хотел пригласить Грету погулять…

– У тебя в кармане пиджака ключи, так что бери Грету и гуляй.

– Ладно, без шуток, ты когда будешь?

– Часа через два.

– Ну и я часа через два приду, ты же не против?

– Конечно, не против. Пока, больше не могу болтать.

Павел опустил в карман пиджака руку с трубкой и коснулся… да, там лежали и ключи, а он не заметил.

Боже, как она забегала, словно ей…

…раскаленный утюг приложили к мягкому месту. Ирэна сидела на диване, отпивая из кружки сладенький чаек с долькой лимона, и головой водила – куда Лялька, в ту сторону и голова поворачивалась, а та бегала туда-сюда. Вот что делает с людьми мужик за окном. Арик позвонил, он соскучился, предложил заехать за ней и отвезти на работу, у него выходной выдался. Так у Ляли в момент крышу снесло, забегала, как горная коза, собираясь в свой салон, точнее, на дорожную свиданку – только по дороге им удастся обменяться поцелуйчиками. Вчера переработалась, еле ноги притащила, и свысока упрек кинула Ирэне, валявшейся на диване:

– Как видишь, меня не пристрелили.

Ирэна мгновенно парировала:

– Еще не вечер.

– Типун тебе на язык, дура, – огрызнулась Ляля, рухнув в кресло. – Ты хоть поесть приготовила? А то от тебя никакой пользы.

Ирэна за словом в карман не полезет, недаром на рынке и в дождь, и в снег, и в несусветную жару стояла, видела она перевидела всяких:

– Тебе от меня пользы больше, чем от тебя мне. Кое-кого из модельеров я от смерти спасала, не будем показывать пальцем – кого именно. А ты мне мои же денежки не хочешь отдавать. Жадюга.

– О-о-ой! – застонала Ляля, закатив глаза. – Господи, за что ты мне послал это? – указала она обеими ладонями на Ирэну. – Короче, подруга, я хочу есть. Что у нас на ужин?

– Пшенная каша и гуляш. Но вы же привыкли к фуагра из печени гуся, которого довели до цирроза. Я читала.

– Она еще и читать умеет.

– Будешь оскорблять, все выкину.

Вот так они и живут, только ночью полноценный отдых, когда Лялечка спит, или когда она уходит на работу. Наступило утро и вернулись шпильки, причем Ирэна себя считает святой по сравнению с упрямой модисткой. Нет, оделась сначала в обычную рабочую одежду – джинсы, рубашку, жилет, но Арик своим звонком заставил ее переодеться в брючный стальной костюм собственного производства – это когда на улице теплынь.

– Ой, ой, пудрится она… – издевалась Ирэна над Лялей. – С каких это пор? Смотри, чтобы он тебя по дороге не стукнул молотком.