Он приходит по пятницам

Лейтенант согласился с ней – сейчас выясним

, – и они отправились к главной лестнице, проверяя по пути, все ли выходящие в коридор двери заперты. На площадке остановились, и Игнатьев был направлен обследовать вторую половину коридора на этом этаже, а оставшиеся ждали его, не теряя из виду лестничные пролеты. Затем таким же манером обследовали третий и четвертый этажи, а в завершение спустились на первый этаж и там проверили всё, что только можно, хотя, как злодеи могли пробраться туда мимо не отрывающей взора от освещенного коридора Анны Леонидовны, было непонятно. И вообще всё было непонятно. Окна первого этажа закрыты основательными решетками, все входные двери заперты, и, каким образом злодеи пробрались в здание, а затем бесследно испарились, объяснить было невозможно. Оказавшаяся в двусмысленном положении вахтер не могла не осознавать, что ее паническое сообщение о трупе, лежащем в институтском коридоре, не подтверждается никакими фактами. Может, через подвал пролезли, там замок-то пустяковый

, – пришла ей в голову спасительная мысль.

Объяснив лейтенанту суть дела, она взяла с доски вахтерской нужные ключи, и они, оставив Игнатьева на посту у входных дверей, вновь двинулись на запасную лестницу, но в этот раз зашли на нее через двери, ведущие туда из коридора первого этажа. Дверь, как и положено, была закрыта на стандартный врезной замок, и Анна Леонидовна легко открыла ее захваченным из вахтерской ключом. Всё было так, как и должно было быть. За дверью – свет на лестнице продолжал гореть – располагалась просторная площадка, с одной стороны которой была лестница, ведущая на верхние этажи, а с другой находилась двустворчатая дверь, открывавшаяся на улицу и запертая изнутри

на массивный висячий замок. Лейтенант еще раз осмотрел замок, основательно подергал дверь за ручку – стоит, не шелохнется. Ясно, что ни войти, ни тем более выйти – замкнув за собой висящий внутри замок? – здесь было абсолютно невозможно.

Когда-то, еще задолго до того, как Анна Леонидовна стала дежурить в институте, здесь был главный вход в НИИКИЭМС (тогда он назывался по-другому, ну да какое это имеет значение?), и дверь открывалась на обширный институтский двор. Однако, после того, как рядом построили еще два здания, двор сначала был значительно урезан, а затем и вовсе исчез, и к двери теперь шел короткий проезд, достаточный, чтобы в него заехал грузовик, но и только. В результате этой перестройки центральный вход переместился с торца здания в его среднюю часть, а здешний использовался очень редко: только в тех случаях, когда надо было занести какое-то особо тяжелое и громоздкое оборудование, да при текущих ремонтах через эти двери затаскивали мешки с цементом, бочки с краской, сбитые из корявых горбылей козлы и тому подобные непарадные вещи и выносили строительный мусор. В прочее же время этот черный ход был наглухо заперт, как и двери на всех этажах, выходящие на черную лестницу. Комендант строго следила за тем, чтобы сюда не шастали курящие сотрудники – долго ли до пожара – или какие-нибудь – дело молодое – парочки.

Как сказано, выход на улицу с этой лестницы был абсолютно непроницаем, но, ведя сюда милиционеров, Анна Леонидовна имела-то в виду совсем другой путь. В углу площадки, на которой они стояли, под лестницей, была еще одна дверь, и за ней начинался спуск в подвал. Дверь эта, как, впрочем, и многие из институтских дверей, была снабжена стандартным советским врезным замком, подобрать ключ к которому не составляло большого труда. Вдруг они вынесли труп через эти двери, а потом вытащили через подвальное окно – таково было ее предположение, решавшее проблему с исчезновением покойника, несомненно виденного ею и так загадочно испарившегося.