Он приходит по пятницам

Приблизительно за год или за полтора до нашей встречи в библиотеке я закончил свой первый детективный роман и еще не утратил ощущения удачно завершенного дела: вот, сделал же, и совсем неплохо получилось, прям как у настоящего писателя.

С Агатой Кристи я себя, конечно, не равнял, но некоторую авторскую гордость испытывал, не без оснований полагая, что на фоне практически еще не существующего русского детектива

мой роман смотрится совсем неплохо. (Сравнивать его я мог только с повестями Шестакова и Смирнова – Словина я еще тогда не знал, а если что-то из его книжек мне и попадалось, я еще не выделил его из общего потока отечественных «романов про милицию»). Опубликовать свое творение в одном из журналов, не брезгующих криминальными сюжетами, я даже не пытался, хорошо понимая, что на этом пути мне ничего не светит. Если бы даже нашелся такой чудак-редактор, который заинтересовался бы моим романом, то любой милицейский генерал, чья положительная рецензия была необходима для подобного рода публикаций – в тексте же упоминаются работники милиции и сотрудники прокуратуры, – зарубил бы мой нестандартный романчик, пролистав хотя бы первые две-три главы. Образцовыми советскими детективами тогда считались пухлые романы абсолютно бездарного во всех отношениях Юлиана Семенова да повесть Липатова о «деревенском детективе», ближайшим литературным предшественником которого надо считать вовсе не Шерлока Холмса, а скорее уж деда Щукаря. Пишу тогда считались

, как будто речь идет о чем-то уже давно прошедшем и отвергнутом, но, конечно, любящий такие книги читатель и без меня видит, что это далеко не так. И сегодня, когда на русском можно прочитать множество настоящих детективов, среди которых и те, что создали высокую литературную репутацию детективному жанру, широкие читательские массы

и мало чем отличающиеся от них литературные критики по-прежнему не имеют ни малейшего представления о детективе и называют этим именем разнообразную низкопробную халтуру.

Однако у меня-то было собственное мнение о детективе и его образцах. И я считал, что моя «Пророчица» соответствует всем главным требованиям, предъявляемым романам этого жанра. Я охотно давал перепечатанную в четырех экземплярах рукопись всем, кто выказывал хотя бы минимальный интерес к литературе такого рода, и к описываемому времени ее прочитало уже человек пятнадцать (а может, и двадцать). Их оценка романа была, в целом, позитивной, и это еще больше укрепляло меня во мнении, что детектив мой отнюдь не плох. Конечно, не всякий читатель рискнет сказать автору в глаза, что его опус – барахло и что читал он его с отвращением и скукой. Не сомневаюсь, что среди моих знакомых есть и воспитанные, вежливые люди, склонные учитывать самолюбие автора и избегать высказываемых вслух резких суждений, но всё же большинства они никак не составляют. Большинство моих приятелей – завзятые критиканы и яростные спорщики, и они скорей с удовольствием ткнут тебя носом во всякий замеченный ими огрех, нежели будут деликатно щадить твои авторские чувства. Так что, если учесть все эти обстоятельства, итоговое мнение читателей о романе можно было считать положительным. Естественно, очень скоро я в ходе наших разговоров о детективах сознался Мише, что сам написал роман, и удовлетворил его горячее желание незамедлительно познакомиться с этим произведением. Сделал я это не без опаски, но с надеждой, что «Пророчица» его не разочарует. Таких, как Миша, знатоков детектива и его – как бы сейчас сказали – «фанатов», среди читавших роман еще не было, а потому его мнение я расценивал как первое суждение квалифицированного – в этом смысле – читателя. Миша меня не подвел: роман ему понравился, и он признал его соответствующим высоким детективным стандартам. Правда, он высказал и несколько критических замечаний, со справедливостью которых я склонен был согласиться, однако оставил текст безо всяких переделок и поправок. Как написано – так написано, пусть уж так и будет. После всех этих, занявших несколько месяцев, событий на одной из наших очередных посиделок Миша признался мне, что когда-то он тоже вынашивал планы написать детектив и что у него есть сюжет – точнее сказать, случай из жизни, который, конечно, требует определенной доработки и расцвечивания творческой фантазией, но который даже в сыром, необработанном виде можно рассматривать как готовую детективную загадку.

И он сделал мне неожиданное предложение, которое привело в конечном итоге – правда, через много лет – к тому, что вы читаете начало этого романа (я надеюсь, что закончу его, и вы сможете его прочитать).