Он пришел издалека

— Расчеты точны? — прошелестел Тафетта.

— Настолько точны, насколько это возможно для множества тел более миллиона.

— И там — предполагаемый дом вашего неведомого предка?

— Насколько нам известно, — кивнул Келберн. — А тех человеческие виды, которые не способны скрещиваться с ближайшими соседями, всегда оказываются сочетаемы с теми, кто располагался рядом двести тысяч лет назад.

— Принцип близкородственного скрещивания… Впервые вижу его подтверждение, — пробормотал Тафетта, изгибая ленточки. — Это единственный период, удовлетворяющий расчетам?

— На сто тысяч лет туда-сюда мы все еще видим нечто похожее на курс космического корабля, пытающегося охватить представленный участок пространства, — ответил ему Келберн. — Но есть и другие способы датировки. На некоторых мирах, не имеющих млекопитающих кроме нас, удалось датировать первые следы человека. Выводы несколько противоречивы, но мы полагаем, что время установлено верно.

Тафетта махнул ленточкой в сторону звездной карты.

— И вы ожидаете найти свой первый дом там, где сходятся концы кривой?

— Надеемся, — сказал Келберн. — Мы сократили объем поиска до нескольких кубических световых лет — того времени. Сейчас этот участок намного больше. И, разумеется, если та звезда двигалась быстро, она могла выйти за пределы исследуемой области. Но мы уверены, что у нашей экспедиции хороший шанс ее обнаружить.

— Как видно, мне следует поторопиться с решением. — Ленточник выглянул в иллюминатор, за которым неподвижно висел другой корабль. — Вы позволите еще несколько вопросов?

— Спрашивайте, — не без иронии согласился Келберн. — Но, если речь не о математике, обратитесь лучше к Халдену. Он возглавляет экспедицию.

Халден вспыхнул: ирония была неуместна. Келберн действительно принадлежал к наиболее прогрессивному из представленных на корабле человеческих видов, однако разница между ними — как биологическая, так и интеллектуальная, была не так велика, как считалось прежде. Да и в любом случае, негуманоиды не замечали мелких различий между людьми. А он, выше ли стоял или ниже, понимал в биологии не меньше, чем Келберн — в математике. Даже не говоря об опыте: Халден побывал в нескольких экспедициях, у Келберна эта была первой. Черт побери, подумал Халден, мог бы поуважительнее…

Ленточник переключился на него.

— Если забыть о внезапной болезни вашего штурмана, зачем вы пригласили меня?

— Мы не приглашали. Штурман заболел, мы не могли предоставить требовавшегося ему лечения. К счастью, подвернулся ваш корабль, мы его остановили, поскольку до ближайшей планеты четыре месяца пути. Ваши согласились доставить его обратно и сказали, что у них на борту пассажир — опытный штурман. У нас есть люди, которые худо-бедно справились бы с этой работой, однако область, куда мы направляемся, хоть и картирована, но малоизвестна. Там желательно иметь опытного штурмана, а ленточники славятся навигаторскими способностями.

Тафетта вежливо прищелкнул щупальцами, благодаря за комплимент.

— У меня были другие планы, но я не могу уклоняться от профессиональных обязательств, а столь экстренный случай, как ваш, позволяет забыть о предыдущих договоренностях. Однако что с вознаграждением?

Сэм Халден кашлянул.

— Обычное плюс премия. Мы скопировали стандартный для ленточников договор, немного упростили и добавили процент-другой доли в находках для штурмана и исследователя.

— Мне льстит, что вы тоже предпочитаете наши контракты, — отозвался Тафетта, — однако я бы предпочел неупрощенную версию. Если я вам нужен, соглашайтесь на мой контракт. Я подготовился. — Ленточник извлек скрывавшийся где-то на его теле тугой сверток.

Люди переглянулись, и Халден принял контракт.

— Можете прочесть, если хотите, — предложил Тафетта. — Правда, это займет целых день — здесь микропечать. Но вам не следует бояться обмана. Наши контракты уважаемы повсюду, где мы бываем — а бываем мы практически по всему сектору — даже там, где людей не встретишь.

Он был им нужен, и выбирать не приходилось. Они согласились. Впрочем, добросовестность ленточников не подлежала сомнению. Халден подписал контракт.

— Хорошо, — протрещал Тафетта. — Отошлите его на тот корабль: они доставят. И передайте, чтобы меня там не ждали. — Он потер ленточки. — Теперь, если у вас найдутся карты, я изучу область пространства, куда мы направляемся.

Гидропоник Фирмон был не из красавцев. Он был долговяз, лысоват, облысел, и изящества в нем было не больше, чем волос на лысине. И все же он глаз не сводил с Мередит, которая не должна была его слишком интересовать, поскольку Фирмон в брачной таблице располагался на пару пунктов выше. Но его планета по невыясненным причинам отставала в развитии, и он не слишком понимал свое место в гуманоидной иерархии.

Мередит презрительно одернула юбку. Еще несколькими дюймами короче, и от этой юбки остался бы только поясок. Зато ее фасон демонстрировал, какими длинными и красивыми бывают человеческие ноги. Народ Мердит не слишком заботился о скромности в одежде, и эти ноги ясно давали понять, почему.