Он призвал меня

По возвращении из Меджугорья у меня возникло ощущение, что в ближайшем будущем со мной должно произойти что-то решающее. Мысль о вступлении в орденскую общину преследовала меня и пробуждала во мне смешанные чувства; и тем не мне казалось, что пришло время вступить на путь, который я несколько недель предчувствовал и что он не обязательно будет соответствовать моим радужным представлениям. Как нарочно, в это самое время мне вдруг вспомнилось замечание Иисуса, обращенное к Петру: «… другой опояшет тебя и поведет, куда ты не захочешь» (Иоанн 21:18). Этого предложения я всегда боялся. Год назад, во время одного из медитативных дней, какой-то священник вручил мне карточку; на ней были написаны эти же слова; помнится, я поспешил тут же вытеснить их в подсознание.

Мне стало ясно, что я всегда готов с легкостью заключать компромиссы с Богом; но последователи Христа должны быть бескомпромиссны и не ставить условий! Итак, я начал расспрашивать своих друзей, священников и членов разных орденов, как мне найти такую общину, которая, по возможности, соответствовала бы Божьему замыслу

Во время беседы с профессором Хербертом Мюленом я услышал решающее слово: «Не мог бы ты представить себя паллоттинцем? Твои интересы и способности больше всего соответствуют этой общине. Это не орден в правовом церковном смысле; они ближе всего к иезуитам, втягивают мирян в активную деятельность на благо ближнему и практикуют далеко идущую пасторскую теологию – в чем ты, несомненно, найдешь поле деятельности для применения избранного тобою поприща."

До сих пор я никогда особенно не присматривался к паллоттинцам и мало что мог сказать о них, но решил последовать этому совету и связаться с «Католической апостольской общиной», как она официально называлась. Это решение заставило меня вспомнить все мои предыдущие беседы с разными епископами. Отказы, которыми они все завершались, пробудили во мне сомнение в моем призвании.

Как это понять – шесть отказов подряд? Один из спрошенных мною епископов писал мне: «Примите мой отказ как указующий перст Божий и продолжайте работать на вашем нынешнем поприще психотерапевта». Это задело меня за живое и заставило усомниться: следует ли ограничиться таким простым толкованием или от меня требуется больше настойчивости и упорства? Я не из тех, кто так быстро сдается. Я не разделяю весьма распространенное среди верующих мнение, что неудавшаяся попытка – указание на Божье «нет». Напротив, я растолковываю ее как требование бороться дальше, в случае необходимости молить Бога о знаке. И мне казалось, что наступил момент вымолить это у Бога.

«Господи, – сказал я, – я сделаю сейчас мою седьмую попытку; она будет последней. Если и теперь последует отказ, я приму его как Твое «нет» моему желанию стать священником."

С большим волнением я предпринял свою первую попытку связаться с паллоттинцами. Это было осенью 1988 года. Вскоре после этого последовал положительный ответ провинциала (глава ордена – перев.)

т. е. меня принимали на послушание, подготовительный год, который должен был начаться 1 октября 1989 года. Тем не менее, борьба этим ни в коей мере не прекратилась. Бог внял моей просьбе; но настоящая битва за то, чтобы следовать по этому пути, начиналась только теперь.

УХОД

Последовавшие месяцы были заполнены всеми теми трудностями и бюрократическими хлопотами, необходимыми для ликвидации большой квартиры и частного кабинета, и для отказа от прочного места в обществе. Это было бесконечное упражнение в умирании: больше всего меня мучила мысль, что я должен буду отказаться действовать по собственному усмотрению и от своей свободы в том, что касается распорядка дня. По сравнению с этим удивительно легко оказалось раздарить свою материальной собственность и расстаться со ставшими родными вещами. Теперь, когда мне приходилось расторгать всевозможные страховки, я впервые понял, как глубоко вплетен человек в социальную сеть. С ужасом я познал, что мое упование на Бога возрастало в той же степени, как и мои профессиональные и частные страховки, которые я заключал на протяжении последних 17 лет. Теперь же Бог требовал от меня радикального отказа ради Него от всякого имущества, полную доверия отдачу в Его распоряжение.

Большим утешением были для меня в эти месяцы многочисленные письма и посещения моих друзей и бывших пациентов. Молниеносно разнеслась по городу весть, что я намереваюсь покинуть Трир; узнав о моих планах, некоторые люди, нуждавшиеся в терапии, впали почти что в панику, пытались получить еще одну, последнюю беседу. Да я и сам постоянно чувствовал, как трудно отказывать людям, нуждающимся в помощи.