Она моя. Забытая ночь

– Да пошли вы. Видеть не хочу никого. Не приближайтесь и на метр ко мне, – Артем делает шаг, но я останавливаю его. – Нет. Тебя не было и не будет в моей жизни. Это я говорю на полном серьезе, Артем. Я сейчас спокойна и понимаю каждое свое слово. Хоть убейте друг друга тут, мне плевать на вас.

Разворачиваюсь и ухожу.

Там в квартире мое сердце и душа, а тут лишь те, кто лишает меня всего этого.

Мне нужно сосредоточиться на суде, выиграть его и валить подальше из чертовой Москвы. Даже не к матери, она такая же предательница. Уеду на юг.

Поднимаюсь наверх и забываюсь в радостном смехе моей девочки, в ее нежных ладошках и милой улыбке.

– Простите, нужно было уладить вопрос.

– Надеюсь он улажен, потому что у нас мало времени, но работы очень много, Дина.

– Да, конечно. Мой приоритет моя дочь. Кстати, одни человек мне близкий сейчас в больнице, вы говорили про счет, могу я… – не договариваю, но она, кажется, все понимает без слов.

– За него уже все оплатили, и это была не я.

– Нет? А кто? Я ведь даже не знаю, кто его жена и есть ли дети.

– Никого у Владимира нет. Ни семьи, ни родных. Но мы сейчас не об этом.

«А я почему-то думала, что есть…», – подумала о мужчине и вдруг стало грустно.

Вот так посвятить себя работе, чтобы потом прийти в пустой дом вечером? Значит и его заберем с собой с Юлькой.

– Так, пей лекарство и за работу. Расскажешь мне все с самого начала. С самой первой встречи и до сегодняшнего дня.

– Хорошо. Можно мне умыться?

– Давай. Я и забыла. Пятнадцать минут, Дина.

Ухожу в свою спальню и попав под горячие струи воды начинаю рыдать. Выплескиваю свою боль, разочарование, гнев. Эта чаша просто переполнена.

«Когда уже все закончится?»

Заканчиваю все ванные процедуры, пью лекарство и возвращаюсь в гостиную.

– Ну что начнем? – женщина уже сидит готовая с бумагами и ноутбуком.

– Быть может чай?

– Думаю, мы надолго тут, так что позже.

И я начала. Римма Юрьевна слушала и много писала. Уточняла мелочи, даты, фразы.

– Так, а этот договор у тебя есть?

– Конечно, сейчас.

Приношу тот самый бред на листочке, который подписывала.

– Так, пункт десять, конечно, обесценивает эту бумагу, потому что ты можешь в тюрьму сесть надолго, если покажешь хоть кому-то эти строки. Но я подумаю над тем, как его применить в случае, если придется идти иными путями, хорошо, что это оригинал, а не копия. Я не прибегаю к подобному, но в данном случае система уже против нас с тобой. Дальше.

А вот дальше мы остановились на моменте моего дурацкого поступка.

– Боже, Дина. Ты отдала ему в руки такой козырь, – женщина злилась, но по лицу ее этого даже не было заметно. – Сделаем тест в лучшей клинике, чтобы быть готовыми, но это конечно может и не помочь нам, но хотя бы посеет сомнения. Ты сказала, что тебя запирали тут и выключали связь?

– Да. Это происходило, если я начинала бунтовать и не следовать их указаниям. Сейчас выборы на носу. Вячеслав Николаевич метит в губернаторы, я взбрыкнула в последний раз и вот неделя взаперти.

– Поняла, минуту, – она вытащила телефон и стала звонить кому-то. – Так, скоро приедет человек разбирающийся в этом всем. Задокументируем, думаю нам пригодиться этот их ход против тебя. Так, дальше твоя подруга. Она сможет свидетелем быть? Ты сказала, что она в курсе событий с самого начала.

– Да, Вера обо всем узнала через пару месяцев после свадьбы. Так что, да. И думаю, что она сможет, хотя у нее самой сейчас не самый приятный момент в жизни. Лучше мне с ней поговорить.

– Тогда поговоришь и скажешь мне. Ну и последний вопрос, – она посмотрела на меня долгим пронизывающим взглядом, – кто отец твоей дочери, Дина?

Глава 21

Ответить вот так просто я не могла, а после того, что случилось недавно и та информация, что сейчас никак не могла уложиться в голове – все это мешало даже просто сосредоточиться.

Хотела ли я знать правду о том, что там случилось тогда?

Скорее нет, чем да.

Потому что правда бывает разной, и, если она разобьется о крохи той веры, что еще недавно была во мне, я даже не знаю, что произойдет.

Найти оправдание сложно. Выслушать еще сложней.

Артем стал мне близок, и вот так просто разбил своей ложью попытки моего желания верить кому-то, кроме себя.

Сейчас я была уверена в том, что он не заслужил знать правду о ребенке. И что делать дальше? Мои мысли подобны лабиринту, я все больше запутываюсь, а выход все дальше. В моем случае выход – это правильное решение. Где оно?

– Римма Юрьевна, я могу сказать кто он, но не хочу, чтобы этот человек об этом знал. Есть причины. Иначе просто оставим как есть. Отец неизвестен будет.

– Пойми одно, Дина. Заявление о том, что твой ребенок не пойми от кого, сыграет в твоем случае злую шутку. Но, по сути, ты можешь заявить о том, что не хочешь раскрывать личность по неким причинам, хотя я бы не рекомендовала. Мы не знаем, чего ждать от них. Репутация для Подгорных самое важное что может иметь смысл. А сынок будущего губернатора, которого водила за нос та, кого он восхвалял раньше в браке и после, родила ребенка от другого – сама понимаешь, звучит так, что хочется посмеяться.