ОНА. Новая японская проза

Наверняка, приглядевшись, кое-какие приметы возраста непременно обнаружишь: морщинки, зубы с изъяном - все, чего с годами никто избежать не может. Но все-таки она невероятна. Что-то она со мной сотворила, что мне уже снова хотелось ее увидеть. Какой-то отсвет в сердце, отпечаток ее облика грел душу; я вдруг осознала: она живое воплощение того, что зовется словом «обаяние». Не так ли слепоглухонемая Хелен Келлер, только дотронувшись до воды, поняла, что это такое. И я вовсе не преувеличиваю: встреча эта меня и в самом деле буквально пронзила.

Вернулся Юити, позвякивая ключами от машины.

- Не могла уйти больше чем на десять минут, позвонила бы, и все, - сказал он, скидывая в прихожей ботинки.

Продолжая сидеть на диване, я сказала:

- Да.

- Похоже, тебя моя мама поразила, - заметил он.

- Она невероятно хороша! - честно призналась я.

- Разумеется, но… - Юити, улыбаясь, устроился передо мной на полу, - но… она ведь пластическую операцию сделала.

- Ах вот как, - заметила я с напускным равнодушием, - то-то мне показалось, что вы с ней совсем не похожи.

- И это еще не все, - продолжал он. сдерживая распиравшее его веселье. - Ты не поняла - она мужчина.

Ну, это уж чересчур. Онемев, я глядела на него во все глаза. Словно ждала: сейчас он улыбнется и скажет: «Шучу!». Эти тонкие пальцы, жесты, манера держаться… У меня дух захватывало, когда я вспоминала ее прекрасный облик, а Юити глядел на меня и потешался.

- Да, но… - я приоткрыла рот, - разве ты не говорил ей только что «мама то, мама се»?

- А как бы ты звала того, кто так выглядит, - «папа», что ли? - спросил он спокойно.

И то правда. Отличный ответ.

- Ну, а имя?

- Придумала. По-настоящему его Юдзи звали.

Почудилось, что глаза заволакивает белая пелена. Когда, спустя какое-то время, я готова была выслушать его рассказ, то первым делом поинтересовалась:

- Хорошо, а кто же тебя родил?

- Давно, в свою бытность мужчиной, совсем молодым, он женился. Его жена и есть моя мать.

- Даже представить себе ее не могу!

- Я и сам ее не помню. Она давным-давно умерла, мне и лет-то тогда всего ничего было. Осталась фотография. Показать?

- Да, - я кивнула, а он, не поднимаясь с пола, дотянулся до своей сумки, с шумом придвинул ее поближе, достал из бумажника старую фотографию и протянул мне. Женщина как женщина, ничего не говорящее лицо. Короткие волосы, маленькие глаза и нос. Что называется, без возраста. Я молчала.

Он сказал:

- Странная, правда?

Я улыбнулась в замешательстве.

- В детстве Эрико взяли в дом моей будущей матери, ну, вот этой, с фотографии. Не знаю почему, но росли они вместе. Мужчина он был хоть куда, пользовался успехом у женщин. Чего это он на девушке с таким лицом женился? - Юити с улыбкой разглядывал фото. - Но, видно, сильно к ней был привязан, даже долг свой перед приемными родителями презрел - они ведь убежали из дому.

Я кивнула.

- Когда моя настоящая мать умерла, Эрико работу бросил, я - совсем кроха - остался у него на руках. Тогда он и принял решение стать женщиной: уверен был, что никого больше в жизни не полюбит. Да и от застенчивости здорово страдал. Но делать все привык основательно, потому и операцию выбрал самую радикальную - и лицо изменил, и все остальное. На оставшиеся деньги был куплен бар, да и на мое воспитание хватило. Вот тебе и одинокая женщина!

Он улыбнулся.

- Какая поразительная жизнь прожита! - воскликнула я.

- Почему же «прожита», она еще продолжается, - усмехнулся Юити.

Можно ли ему верить, или он голову мне дурит?

Чем больше я узнавала об этих людях, тем меньше их понимала.

Но вот их кухне точно можно было верить. Пусть мать с сыном внешне и не похожи, но именно в кухне воплотилось их внутреннее сходство. И еще: когда они улыбались, их лица сияли, словно лик Будды. Куда уж лучше!

- Завтра с утра мне надо уйти, ты бери все, что понадобится.

Сонный Юити принес мне пижаму и одеяло, объяснил, как пользоваться душем и где полотенце. Потрясенная услышанным, соображала я туго. Мы смотрели видео, вспоминали то цветочную лавку, то мою бабушку. Время пролетело незаметно, уже пробило час ночи, Зато диван навевал умиротворение. Широкий и мягкий, он прямо-таки встать не давал.

- Небось твоя матушка едва присела на него в мебельном магазине, так сразу и решила его купить - и купила.

- Точно! - сказал он. - Если уж что вобьет себе в голову, обязательно сделает. Меня просто потрясает ее воля: захотела - значит, ни за что не отступится.

- Да, здорово! - согласилась я.

- И диван этот временно твой, твоя постель то есть, - сказал он. - Правда мы нашли ему хорошее применение?

- Я?! - меня одолевали сомнения. - Я смогу здесь спать?

- Ну конечно! - он не колебался ни секунды,

- …Весьма благодарна… - промямлила я.

Он дал мне еще какие-то наставления и ушел к себе в комнату.

Спать хотелось ужасно.

Пока я, размышляя о том, что же со мной происходит, принимала в чужом доме душ, струи горячей воды смыли накопившуюся усталость.