Она разрушила нашу семью

– И как так выходит, что я всё время вынуждена давать тебе отчёт о своей жизни, Арсений? Отвечать не надо – это я сама себе удивляюсь. И той заднице, в которой оказалась!

Встав со скамейки, я принялась ходить перед Куриловым туда-обратно. Он молча наблюдал за моими передвижениями с полминуты, после чего предложил:

– Поедем на беседу вместе? Думаю, будет правильным, если ты с самого начала станешь иметь полное представление обо всём.

Я хмыкнула и покачала головой.

– Да уж куда больше-то? – Вновь устроившись рядом с Куриловым, я стала сыпать теми вопросами-рассуждениями, ответов на которые наверняка не имелось ни у кого, кроме человека, который, слава всем святым, сейчас с нами не находился: – Я никак не возьму в толк, что нужно этой сумасшедшей. Я уже отошла в сторону, мы с тобой разводимся. Ты – в полном распоряжении и своей бывшей, и своей дочери. В наш бывший совместный бюджет я тоже не лезу и не контролирую, сколько там и куда ты переводишь денег. Я вообще самоустранилась и сейчас занимаюсь только собой и своими сыновьями. Так какого чёрта нужно этой дуре?

Замолчав, я вновь убедилась в том, что Ярик и Вовка в порядке. И даже более того – они умудрились втянуть в свою фотосессию Бориса, который сейчас весьма забавно смотрелся в деловом костюме, когда носился по одной из дорожек на небольшом самокате. Моих губ невольно коснулась улыбка с привкусом горечи. Арс вон даже внимания на мальчишек не обратил, не то чтобы броситься поиграть с теми, кого не видел уже чёрт знает сколько времени.

– Она просила… Точнее, спрашивала… – сказал Курилов и сделал паузу.

Я вцепилась пальцами в край скамейки. Оказывается, у всего этого поведения имелось какое-то объяснение? Необязательно здравое, но ведь было?

– Она спрашивала… – подсказала я Арсу и он тут же выдал скороговоркой:

– Я сразу сказал ей «нет», ты не подумай. Она спрашивала, можно ли обследовать мальчиков на предмет возможного донорства костного мозга для Ники.

Пожалуй, мои глаза не были такими круглыми ни разу за всю жизнь. Я ошалело смотрела на Курилова, пытаясь постичь смысл сказанных им слов.

– Милаш, я сразу сказал – нет, – повторил он.

– Ты много чего говорил, – выдавила я из себя. – Много чего обещал мне, что касалось и меня, и Ярика с Вовкой. Но чем дальше в лес, тем круче горки, Курилов.

Услышанное чудесным образом отрезвило и привело в чувство. Теперь не было ни злости, ни возмущения. Лишь животная потребность, какая, наверное, бывает у самок, что схлёстываются с другими и готовы биться не на жизнь, а на смерть, лишь бы их детёныши не пострадали.

– Заруби себе на носу, Арс… Если ты или твоя Лида сделаете хоть шажок в сторону донорства, я вас уничтожу. Я себе срок заработаю, но лично убью эту гадину, так ей и передай!

– Милена, ты гипертрофируешь…

– Я?!

Вскочив, я воззрилась на Арсения сверху-вниз. И сейчас он показался мне особенно уязвимым, уставшим и обессиленным. Что ж, это был только его выбор и результат только его действий.

– Я не гипертрофирую Курилов. Напротив – очень смягчаю то, что вы с этой идиоткой творите. И да – сейчас завозим близнецов домой, где с ними посидит папа, а потом едем в отдел полиции. Только не к твоему знакомому, а к знакомому отца. Он, конечно, не майор, но я на погоны смотреть и не стану.

Я хотела присовокупить к сказанному что-то ещё. Меня так и распирало изнутри от необходимости донести до Арсения, насколько фатально может закончиться то, чего от моих мальчишек желала Лида. Но тех слов, которые бы справились с этой задачей, у меня в арсенале не находилось.

Да и Ярик с Вовкой уже бежали к нам с криками:

– Папа!

– Папа приехал!

И в этот момент мне стало особенно обидно и горько за моих мальчишек.

* * *

Мария прикрыла глаза и подставила лицо солнцу. В последнее время она нервничала так, как никогда до этого. Вчера вот переругалась с сыном в пух и прах, хотя до этого момента ни она, ни Виктор старались не лезть в то, что их не особо касалось.

Но Мария знала – если она не вмешается, потом будет себя очень сильно корить. Потому вчера Арсений выслушал от неё всё, что ей хотелось ему сказать. А накопилось у неё всего с избытком.

– Ярик! Вовочка, аккуратнее! – крикнула она в сторону детской площадки, где внуки играли с другими детьми.

Убедившись, что всё в порядке, Мария вновь закрыла глаза и принялась размышлять. Итак, Арсений всячески давал ей понять, что отказываться от помощи своей дочери не станет. Представлять, что ему родила ребёнка Лида, было настолько отвратительно, что Мария старалась об этом не думать. Для неё и Виктора существовали лишь Ярослав и Вова – их они и считали единственными внуками.

Мария до сих пор помнила, что творилось с её сыном, когда эта дрянь вытерла об него ноги. Напоминать Арсению об этом не стала – надеялась, что он уже большой мальчик и всё понимает сам. Но озвучивать факт того, что готова принять только Милену и никого кроме – не ленилась.