Она разрушила нашу семью

– Помню, – подтвердил Арс. – Сам планировал набрать его номер.

Его родители переглянулись. Мать нахмурилась сильнее и кивнула на безмолвный вопрос отца.

– Я уже с ним связался. Сказал, что ты ему позвонишь. Обрисовал кратко ситуацию и знаешь… Совсем не ждал того, что он выяснит.

Арсений вцепился взглядом в лицо отца. Он скорее почувствовал, чем увидел – сейчас ему откроют то, за что можно будет зацепиться и наконец выплыть из того болота, в котором барахтался, увязая всё сильнее с каждой попыткой выбраться.

– Что он выяснил? – хрипло потребовал Курилов ответа.

Мать с отцом снова переглянулись. Будто решали, стоит говорить о том, что узнали, или нет. И наконец, папа спросил:

– А ты в курсе, что Лида, когда жила в другом городе, лежала месяц в психиатрической клинике? И что у неё имеется психиатрический диагноз? Или она тебе не поведала о столь незначительной детали своей биографии?

«Лида вообще мало мне о чём поведала», – хотелось ответить родителям, но он сдержался.

Психиатрический диагноз? Пожалуй, это многое объясняло в том, как себя порой вела мать Ники. Значит, не зря он в первую очередь подумал о Русакове.

– Она мне, разумеется, ничего не говорила, – как можно спокойнее ответил Арс. – Расскажи подробнее, пожалуйста.

Отец устроился возле жены и сцепил руки в замок.

– Вроде ничего серьёзного – то ли какое-то расстройство, то ли что-то подобное. Легла в клинику сама. Точнее, на этом настоял психиатр, к которому она обратилась. Нефёдов Сергей, вроде бы. Да, точно. Нефёдов Сергей Валентинович.

Курилов нахмурился. Это имя было ему незнакомым. Точнее, имя Сергей уже всплывало вскользь в разговорах с Лидой, только речь тогда шла о её муже. Это было совпадением, или Арсу стоило покопаться во всей этой истории более предметно?

– Дальше, – попросил Курилов отца.

– Ну а дальше пару лет она пыталась справиться с расстройством сама. Сидела на каких-то препаратах, консультировалась со специалистами. В тот момент Ника уже болела. Потом Лиду положили в клинику – она подписала добровольное согласие. Ну а следом, когда пролечилась, они собрались с Вероникой и приехали сюда, потому что Лидия поняла – в том городе, где они жили, им не помогут. В Питере для этого возможностей больше.

Арсений хмыкнул – он и был самой первой возможностью для Лиды, за которую она и ухватилась. Он, его жизнь, его спокойное существование. И его семья.

– Я позвоню Русакову и попытаюсь разузнать, что можно с этим всем сделать, – сказал Курилов, подходя к своему месту за рабочим столом, чтобы снять со спинки кресла пиджак и, одевшись, поехать в отель.

– Да что с этим можно сделать? Только одно! – с горячностью заявил папа, на что мать активно закивала. – Даже если там ничего особенного по части психиатрического диагноза… даже если Лида не опасна – нужно воспользоваться тем, что её уже один раз клали в психушку!

– Пусть положат снова, – вступила мама. – Мы пока займёмся Вероникой и её лечением. Ты ведь точно такой же родитель этой девочки, как и Лида. Ты имеешь на неё все права!

Она озвучила то, с чем Арсений никак не мог смириться. Когда Ника была дочерью только на бумаге, когда всё, что он делал – это приезжал к ней пару раз в год по праздникам, казалось, что и он, и Милена, и, что самое главное, его семья находятся в безопасности. А сейчас у него включился своего рода режим избегания. Всё казалось, что если он не станет предпринимать никаких шагов, то всё исчезнет, растворится, перестанет быть настолько фатальным.

Пожалуй, Лида была права – у него действительно не имелось достаточно воли для принятия важных решений. И сейчас Курилову предстояло начать учиться быть совсем иным Арсением.

– Я позвоню Русакову и мы с ним обсудим, что делать дальше. Возможно, если я задействую связи и средства, мы сможем определить Лиду туда, где ей помогут.

– О, уж в том, что этой дамочке нужна помощь, я не сомневаюсь, – фыркнула мама.

Родители поднялись с дивана и теперь смотрели на Арса так, словно ждали ещё чего-то.

– Не затягивай с этим, сын, – сказал папа. – Я даже предполагать боюсь, что может случиться с Лидой, если вдруг вашей дочери не станет.

– Подумай о том, не поедет ли у неё крыша окончательно. Успеем ли предпринять что-то, чтобы обезопасить в этом случае Милу и мальчиков? – добавила мама.

После чего они оба удалились, больше не прибавив ни слова. Курилов же постоял немного немой статуей, после чего накинул пиджак на плечи и, выйдя из кабинета, отправился в отель, откуда и позвонил Русакову.

* * *

– Я очень рад, что ты согласилась, – улыбнувшись, сказал мне Борис, только сегодня утром прилетевший в Адлер, где мы с мальчиками и отцом находились последние несколько дней.

До этого момента даже успели осмотреть сочинское побережье, и вот теперь отдыхали, купались и загорали, полностью погрузившись в летние впечатления.

– Это я рада, что ты всё же со мной связался и не стал бросать свою идею, – не удержавшись от ответной улыбки, сказала Миронову.