Она уехала в Англию

Лиза вложила в слезы все, что накопилось за последнее время: недосказанность о своем замужестве и сожаление об этом, переживания за успехи Тео, нежелание уезжать в Россию и чувство страха остаться здесь, решение поменять работу, беспокойство об Артуре и Лие, бесконечные сообщения от мужа, на которые она не отвечала.

Тео не знал об этом, он думал о том, насколько эта девушка еще больше ему нравится и что этим поступком она поставила жирную точку в его сомнениях. Чем больше промокала его рубашка, тем более твердым он становился в своем намерении написать заявление об увольнении в компании отца. Каждый раз, когда он думал про этот шаг, он представлялся ему шагом в черную пропасть, но после того, как он встретил Лизу и особенно в настоящий момент – ему больше так не казалось. Над пропастью появился мост. И четкое ощущение берега, на котором ждала его другая, не привычная, но счастливая жизнь.

– Можно я сделаю тебе ромашковый чай? – спросил Тео.

Лиза отстранилась от него, по-детски вытирая слезы руками, а точнее размазывая их по лицу. Тео достал из кармана носовой платок и протянул ей.

– Он чистый, – сказал он и улыбнулся.

– Спасибо, – улыбнулась Лиза, всхлипывая.

Она поднесла платок к лицу и почувствовала запах Тео. Ей захотелось снова прижаться к нему и не отпускать его на работу. Тео, словно прочитав ее мысли, сказал, что ему пора идти, но он останется до тех пор, пока Лиза окончательно не успокоится.

Она кивнула и пошла переодеваться. Тео последовал за ней в гардеробную комнату, и как только она сняла с себя халат и повернулась к нему, он понял, что сильно опоздает сегодня. И это, как ни странно, больше не волновало его. Он смотрел на красивые женственные изгибы Лизы, тоненькую талию, длинные ноги, на пульсирующие тонкие вены на ее полной груди, вдыхал ее опьяняющий магический запах и знал, как сладок будет финальный момент пребывания с ней и что это стоило всех деловых контрактов этого непредсказуемого мира.

* * *

Старший Экстон не без удивления посмотрел на сына. Он всегда чувствовал, что в Тео есть стержень, но отчего-то не воспринимал его серьезно. Тео молча положил заявление об уходе на дорогой, сделанный из качественного дерева стол отца. Генри снял очки и аккуратно положил их на стопку документов.

– Что это? – спросил он, высокомерно приподняв голову.

– Ты знаешь, – последовал ответ.

– С чего ты решил, что можешь вот так, средь бела дня, заявляться ко мне без повода?

– С поводом.

Генри закашлялся. Он не привык к подобной манере сына держаться перед ним. Тео стоял прямо и гордо, будто решение, которое он принял, было достойно аплодисментов.

– Ладно, Теодор. Выкладывай, что у тебя за дело.

– Здесь все подробно изложено, – указал Тео на заявление, лежащее между аккуратно сложенными вещами на столе.

– Судя по твоему настроению, это не отчет за неделю и не новый проект.

– Нет.

– Хорошо, дай-ка мне взглянуть, что ты там снова выдумал.

Генри надел очки и по мере того, как он дочитывал бумагу, его лицо становилось недоуменным и напряженным.

Он отложил документ в сторону и хищно посмотрел Тео в глаза, но не обнаружил в них ни тени сомнения, которую надеялся найти.

– Это твое окончательное решение? – деловитым, но нерешительным голосом спросил он.

– Да.

– Что послужило этому причиной?

Генри снова взял заявление и сосредоточенно посмотрел в него, будто забыл, о чем там говорилось.

– Неуважительное отношение руководства к моим идеям, – твердо ответил Тео. – А также невозможность карьерного роста и самореализации.

Когда Тео произносил эти слова, ему больше были не страшны последствия принятого решения. Он подумал, что готов терпеть любые лишения, лишь бы никогда больше не сидеть здесь, подвергая свою работу и свои проекты деспотии со стороны отца и потакая его самоуправству. После этих мыслей он почувствовал огромное облегчение и уже было собрался уходить, как Генри сказал:

– Даже и не подумаю подписывать эту глупость.

– Мне все равно, – ответил Тео, словно ничего другого он и не ожидал от отца. – Я ухожу.

И в подтверждение своих слов он вышел из офиса, уверенно закрыв за собой дверь.

Генри откинулся на спинку стула и нервно застучал ногой. Он снова посмотрел на заявление, как будто усомнившись в правдивости происходящего. Затем резко встал из-за стола и подошел к окну. Небо окутали огромные облака, и Темза казалась их серым, переливающимся отражением. На стекле размазались крупные капли дождя.

Он впервые что-то почувствовал, но не мог дать этому чувству определение. Это был точно не страх, и не злость. В районе солнечного сплетения он ощутил окостенелый комок, похожий на застывшие слезы, выход которым он никогда не давал. Он ощутил спазм в горле, словно этот комок настойчиво просился к выходу. Дождь взволнованно забарабанил по стеклу, и на небосклоне феерично блеснула металлическая искра.

Экстон старший неподвижно стоял перед окном, смиренно принимая природный бунт. Его руки повисли вдоль тела. Он понял, что впервые в жизни испытывал сожаление.

Глава 25