Они хотят быть как мы

– И что она теперь говорит? Что это я убил Шайлу? Что я с ней спал, а в ночь посвящения убил ее и повесил это на Грэма? – Адам шумно выдыхает, качая головой. – Бред сумасшедшей.

– Так ли? – спрашиваю я ровным и громким голосом. – Это бред, по-твоему?

– Что ты хочешь этим сказать?

Меня охватывает странное спокойствие.

– В этом есть смысл, – медленно говорю я. – Ты подарил ей те серьги, излил ей душу, а она тебя отвергла. Может быть… – Я намеренно замолкаю.

Плечи Адама напрягаются, когда я упоминаю о бриллиантах. Его кулаки сжимаются.

– Ах, серьги, – усмехается он, словно только что вспомнил о них впервые за три года.

– Я их видела. – Я придаю голосу еще больше твердости. – В твоей тумбочке.

Его взгляд леденеет.

– И это после всего, что я для тебя сделал? Так ты мне хочешь отплатить? Подозревая в том, что я убил Шайлу? Да ты рехнулась. Тупая сука.

– Как ты меня назвал? – Ярость подскакивает к горлу, угрожая задушить меня.

– Сука. Как и все малолетки. Вы все одинаковые. Притворяетесь крутыми, но готовы вцепиться в горло, если что-то не по-вашему. – Мелкие брызги слюны скапливаются в уголках его рта. Мне нужно, чтобы он продолжал. Я справлюсь.

– Так вот что произошло у тебя с Шайлой? – спрашиваю я. – И поэтому она мертва?

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Тогда расскажи мне. – Я уже кричу, и мой голос дрожит, но каждое из этих слов я знаю наизусть. Теперь правда так очевидна. Мне просто нужно, чтобы он признался. – Расскажи мне, что случилось. Расскажи мне правду.

Адам качает головой взад-вперед, запахивая черную джинсовую куртку.

– Нет, – дрожащим голосом произносит он. – Я не хотел…

Что-то внутри меня трескается, и ярость прорывается наружу. Внезапно я бегу к нему так быстро, что воздух вокруг меня превращается в лед. Когда я налетаю на него, Адам, не удерживаясь на ногах, валится на песок. Я сажусь на него верхом, упираясь коленями в землю.

– Признайся, – кричу я. – Ты убил ее. – Слезы текут горячими и быстрыми потоками, и мне кажется, что меня сейчас вырвет.

– Не делай этого, Джилл, – звучит его сдавленный голос.

– Ты убил ее! – снова кричу я, наклоняясь почти вплотную к его лицу, так что вижу пробивающуюся щетину.

– Прекрати! – воет он, запрокидывая голову. Я теряю равновесие. Небо клонится набок. Адам хватает меня за запястья. Его хватка крепчает, и одним молниеносным движением он переворачивает меня и прижимает к песку. Я в ловушке. – Я доверял тебе, – говорит он. – Ты – единственное, что у меня осталось в этом гребаном городишке, и ты предала меня, отправившись к Рейчел, не поверив мне. – Его голос влажный и искаженный, как будто слова застревают в горле. – Я спас тебя той ночью, – причитает он.

– Но ты сделал это, – хнычу я. – Ты сделал это.

– Я не хотел, – повторяет Адам. Ком встает у меня в горле, хотя запястья немеют. «Продолжай говорить, – умоляю я. – Продолжай. Скажи это. Скажи».

– Чего ты не хотел? – кричу я, и крошечные капли слюны падают на самый кончик его носа. Мое сердце надрывается от боли. Мне хочется блевать.

– В этом нет моей вины. – Он вдавливает мои запястья глубже в песок, упираясь коленями мне под мышки. Я парализована. Впервые за всю ночь до меня доходит, что если Адам убил один раз, он может сделать это снова. И я стану просто еще одной мертвой девушкой на Золотом берегу. Но здесь и сейчас, пока я жива, мне необходимо знать больше. Мне нужно знать все. Слезы катятся по моим щекам, и я нахожу глаза Адама. Они – как тот океан, что ревет позади меня. Дикие и безжалостные.

– Расскажи мне, что произошло, – говорю я сквозь зубы. – Я заслуживаю правды.

Адам шумно выдыхает, и на какое-то мгновение мне кажется, что я вижу проблески моего Адама. Парня, который заставлял меня слушать Fugazi[72] и закармливал хэшбраунами и жидкими яйцами у Дианы. Мальчишку, который робко посылал мне пьесу за пьесой, просто надеясь, что они достаточно хороши. Мальчишку в пластиковых очках, с ямочкой на щеке. Мальчишку, чье будущее я связывала со своим. Мальчишку, который действительно спас меня.

Но все это было ложью, рассчитанной на то, чтобы завоевать мое доверие. Моего Адама заменил монстр, которого я проглядела.

– Мы тусовались все лето, – тихо произносит Адам, хотя его пальцы все еще сжимают мои запястья. – Когда Грэма и Рейчел не было в городе. Вместе читали пьесы, пили лимонад у ее бассейна. У нас была… духовная связь.

Мое сердце разрывается. А я-то думала, что душой он со мной. Думала, что я для него особенная.

– Но мы не относились к этому всерьез, – говорит он. – Пока не случился весенний мюзикл. Помнишь? «Богема». – Лицо Адама кривится в странной улыбке, и мне интересно, видит ли он Шайлу, порхающую и поющую, блистающую на сцене, неузнаваемую под слоем грима. – Кейт попросил меня поработать над сценарием, так что я часто там появлялся. Шайла была… сногсшибательна, – шепчет он. – После этого стало проще, можно было пробраться после репетиций на парковку за театром, где я ставил машину, и быть вместе. Мы просто… подходили друг другу.