Оникс и слоновая кость

Корвин смущенно переступил с ноги на ногу, ему не понравился новый поворот их беседы. Даль же серьезно смотрел на принца.

– Помнишь, как я сказал, что мы зря отправились в эту миротворческую миссию, и мне бы хотелось повернуть все вспять?

– Помню.

– Ну так вот, я тогда ошибся. Не хочу я возвращаться ни в какое прошлое.

– Почему? – растерянно улыбнулся Корвин.

– Потому что ты обязан стать королем, – с нажимом произнес Даль. – Кто, если не ты?

– Мы оба знаем, что это неправда, сколько ни тверди. – Взгляд принца невольно метнулся к чересчур гладкой коже на щеке Даля.

Там, замаскированное чар-камнем, находилось наглядное доказательство того, что Корвину ни в коем случае не следовало вручать подобную власть.

– Ты из-за этого, что ли? – Даль снял с уха серьгу.

На миг черты лица сделались нечеткими, потом по щеке зазмеились уродливые шрамы. Спустя год Корвин как наяву услышал грохот взрыва, уложившего на месте половину его отряда. В горле застрял ком. Принц отвел глаза.

– Не отворачивайся, Корвин, – сказал Даль тоном, каким обычно разговаривают с непослушным ребенком. – То, что случилось со мной и с нашими братьями по оружию, было неизбежно. Ты действовал правильно. Остался сражаться и защищать раненых, когда другой на твоем месте дал бы деру. Ты спас меня.

– Да, но мы вообще не должны были там проходить. Если бы я выполнил приказ, мы не наткнулись бы на того злосчастного пацана. Мне не довелось бы его отпускать, и отряд не угодил бы в засаду. – Корвин сжал кулаки, хорошо помня лицо мальчишки, явившегося к нему во время первого испытания.

Даль только покачал головой, отчего тени на изуродованной щеке залегли глубже.

– А с чего ты решил, что нас предал тот мальчуган? Мы же его больше не видели. Это все твое чувство вины. Я же сужу более беспристрастно. Я видел глаза мальчишки после того, как ты приказал ему топать домой, и теперь очень хорошо понимаю, что он почувствовал. Я сам почувствовал то же самое, когда ты, вопреки мнению совета, решил отправить спасательную экспедицию в Торнволл. Именно твоя готовность действовать, несмотря на риск, делает тебя лучшим претендентом на норгардский престол. Ты учитываешь интересы и чувства людей. Ты слушаешься своего сердца, а оно у тебя доброе.

Корвин собрался было возразить, но передумал, напоровшись на твердый взгляд друга. Его было не переубедить. Принц заставил себя выдавить улыбку и вновь похлопал Даля по плечу.

– Я ценю твою веру в меня, однако нам пора домой, – сказал он, меняя тему. – Мы и так слишком долго проторчали в этой мрачной крепости.

– Согласен, – ответил Даль, вновь надевая серьгу. – Норгард уже стал и моим домом.

– Рад это слышать, – произнес принц, а про себя подумал: «И тебе всегда там открыты двери».

Некоторые слова не требовалось произносить вслух.

28. Кейт

НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ после возвращения из Торнволла Кейт наслаждалась покоем, о котором прежде и мечтать на могла. Благодаря зачарованному бриллианту Рейфа все проблемы Боннера разрешились. Кейт искренне радовалась за друга, а заодно – за себя: больше не нужно было беспокоиться, что что-то пойдет не так.

Тома превозносили при дворе и боготворили в норгардском гарнизоне, а местные простолюдины смотрели на него, открыв рты. Новостные листки печатали хвалебные статьи, богатые купцы с незамужними дочерьми наперебой слали предложения о помолвках, суля щедрое приданое, а от знати, желавшей приобрести у него хоть что-нибудь, сделанное его руками, не было отбоя. Одним словом, положение Тома при норгардском дворе укрепилось, и можно было надеяться, что Боннер-старший до конца своих дней будет обеспечен услугами магиков-целителей.

Недоволен был один только великий магистр Сторр. Он написал статью в «Королевский вестник», призывая народ не слишком-то доверять бездушной машинерии и положиться на старую добрую магию. Впрочем, на статью никто внимания не обратил.

Кейт искренне радовалась за Тома, все ее опасения развеялись. Не смущали даже дневные драконы и собственное неопределенное положение в Возрождении. Мейстер Рейф еще не возвратился из Пенлока, и настаивать на том, чтобы она немедленно призналась во всем Корвину, было некому.

Жизнь наконец-то вошла в наезженную колею. Корвин не приносил больше по утрам сладких булочек, зато присоединился к тренировкам Черномора. Они избегали вспоминать прошлое, отчего иногда в разговорах возникали неловкие паузы, но уж лучше так, чем бередить незажившие раны. Корвин изменился, Кейт чувствовала в нем некую вновь обретенную уверенность. Отчасти, видимо, благодаря недавним победам: спасению Торнволла и успеху боннеровых скорострелов. В то же время проявилось и нечто более глубинное: Корвин словно бы заново поверил в себя и в то, что достоин трона. Что еще важнее, поверил не только он, но и норгардцы. Никто уже не называл его Принцем-бродягой. Что, если он действительно победит в уроре? Кейт старательно гнала от себя эту мысль.