ООН в Азии и Африке (воспоминания российских офицеров-миротворцев)

Был другой случай — ночной патруль, я задремал, за рулём был капитан — канадец (это было когда на смену убитым марокканским открытым Лендроверам пришли хорошие японские Нисан-Патролы с кабиной) и вдруг проснулся от того, что ударился лбом о ветровое стекло.

Я говорю этому капитану — что же ты так плохо водишь? А тот — ты не обижайся Алекс, выйди и посмотри.

И я вижу у нас перед бампером на расстоянии не более 50 сантиметров воткнувшийся в песок реактивный снаряд от Града (БМ-21 или Град-II).

Мы только выехали из-за пригорка. То есть когда-то тут кого-то обстреляли и снаряд не разорвался. Мы шли на скорости ночью, его не было видно, хорошо, что капитан-канадец во время среагировал, ударил по тормозам. Иначе нас бы разнесло так, что не нашли бы и останков.

Другой раз снимал фотоаппаратом маленькие дыньки — едва ли не единственное растение в пустыне. Они жёлтенького цвета. Я смотрю в объектив и вижу мина стоит и тоже жёлтого цвета. Я подозвал француза — смотри. Ну — дынька. Смотри. Ой мина!

Мы стали смотреть — а мины — везде.

Поэтому основная опасность которая подстерегала в западной Сахаре — полное отсутствие карты минных полей.

Я вёз один раз китайца в Эль-Аюн. Он попросил остановиться Peace-breake (сходить по малой нужде).

Он открывает дверь Нисан-Патрола, я смотрю — туда, куда он должен ступить, торчат перья кумулятивной мины (перья её напоминают рожки).

Я говорю — стой, не ступай. Я потихонечку вышел, залез на крышу, сморю — метрах в 300 авиационный контейнер с минами лежит, они из него вокруг высыпались, все поставлены автоматически на неизвлекаемость.

У нас был швейцарский батальон медицинский[8] и они определяли — сколько же военнослужащий должен там служить. По их рекомендациям военный наблюдатель ООН в западной Сахаре должен был проработать не более 180 дней (полугода) по климатическим показателям. При этом было необходимо пить ежедневно не менее 7,5 литров воды. Едешь на патрулирование и пьёшь воду постоянно.

По 180 дней служили все страны, кроме Китая и СССР (потом — России). Я там пробыл один год и десять месяцев. Выдерживали такую службу только мы и китайцы.

И для наблюдения за прекращением огня мы ежедневно выезжали к линии фронта. И делали больше 200-300 километров в день. У нас не было тогда GPS (спутниковой системы глобального позиционирования). А вы представьте, что это такое — по пустыне ехать без спутниковой связи, без карты. А карта, если она и есть, то показывает только пустыню и некоторые возвышенности.

И первые полгода всё шло на ощупь, всё шло по интуиции, часто блуждали.

Условия — палящее солнце. Нас научили полисарийцы — берберы, как завязывать чалму (тюрбан) из длинного (два метра) голубого куска ткани.

Закрывали всё тело. Перчатки, специальные тёмные очки — полоски, плотно прилегающие против палящего солнца и песка.

Не возможно было жить в палатке. У нам в Тифарийском Team-Site располагался полуразрушенный марокканской авиацией дом весь заминированный.

Тем не менее мы, русские офицеры посовещались и решили вычистить его от мин без сапёров. Я привязывал мину длинной верёвкой к джипу и выволакивал в одно место (в это время все ребята прятались), где их позднее подорвали вызванные сапёры.

И в доме были глинобитные стены и в них можно было от жары прятаться, хотя и без электричества, но можно жить.

Другая опасность — песчаные бури. Песчаная буря могла застать в любой момент, поскольку никакого прогноза погоды у нас не было. Не было даже радио (оно там не ловится), не было газет и журналов. У нас на джипах стояло радио — оно трещало, но не брало ничего.

Ближайшей цивилизацией был город Смара — расположенный в 250 километров от Ааюна до океана. Небольшой анклав — оазис в пустыне. А у берберов (ПОЛИСАРИО) населённые пункты вообще отсутствовали. Они же кочевники.

И приедешь на линию фронта — их позиции расположены за камнями.

И мы неоднократно попадали в песчаные бури и песок несёт сплошной стеной. Это трудно себе представить.

У меня есть фотография — мы в Нисане-Патроле, закрыли всё, что только можно, виден немного капот, а дальше — не видно вообще ничего — сплошная стена песка.

В этом случае — ешь сухой паёк, пьёшь воду, откидываешь спинку и пережидаешь.

Ещё одна опасность — скорпионы и змеи (рогатая змея). Если кусает скорпион — рука распухает. Везли в госпиталь в Эль-Аюн.

Со змеями мы приноровились — окапывали палатку и клали вокруг натуральную верёвку, иногда смоченную в керосине. И змеи через неё не переползали. И у нас жили две собаки, которые их облаивали. Как у нас лайка лает на зверя, а у них — на змею.

Приезжаешь на пост полисарийцев, они показывают — за ночь мы убили несколько змей.

Как везде бывают и случаи курьёзные и одно такое курьёзное происшествие случилось в западной Сахаре с русским офицером. Он был из морской пехоты откуда-то с Дальнего Востока, из Находки.