Опа! Опа! Опа!

Тысячи свитков, тысячи разрозненных листов, какие-то обрывки, ошметки, рваные книги, сшитые с неясными целями бумаги, рулоны, книги рукописные и печатные, – и все это в ящиках, в сундуках, все это горами на гнилых трехсотлетних стеллажах с трещинами и щербинами, все это в шкафах с отвалившимися створками или просто так на полу, в грязи. А наверху, под потолком, – летучие мыши. В углах шелестят какие-то насекомые, барахтаются в паутинах. Воет ветер, где-то капает, что-то жутко бряцает – откуда-то из-за стен, за которыми ничего не должно быть!

Но и это не все. На втором этаже монастыря располагалась библиотека с книгами и свитками по большей части религиозного содержания, например: «Сотворение мира людей и кровавой преисподней» Атхари, «Семь Благочестивых Хохов и Четырнадцать Блудливых Патухаров», молитвы и бесчисленные тома шаралов – так последователи хохов называют длинные священные тексты для чтения в одиночестве. Помимо этой мало кому интересной литературы – на полках книги по мировой истории, сочинения мыслителей древности, книги по огородничеству, грамматике, научные труды.

Здесь же за столами и конторками монахи переписывали старинные, ветшающие тома. Одна из таких переписанных заново книг лежала отдельно от остальных, но вид при этом имела особенно затасканный. Книга эта называлась «Жизнь знаменитых музыкантов».

Об авторе ее известно лишь то, что он был монахом. В самой книге не указано ни его имени, ни возраста, ни национальности. Никаких записей о нем нет ни в журналах библиотеки, ни в общей монастырской книге. Но, что удивительнее всего, мы не знаем был ли этот монах вообще человеком!.. Однако, обо всем по порядку.

Сорок лет назад артели музыкантов пришлось переносить контору из Сизых Озер в Тихие Болотца, а часть архивов, чтобы на везти их через половину страны, оставили на хранение в монастыре Семи Хохов. Прошли годы, но за бумагами артели так никто и не вернулся. Богатые энциклопедии духов, сложные инструкции по игре на инструментах, уникальные исследования о влиянии звуков на окружающий мир и, самое главное, неисчислимое множество отчетов самих музыкантов о работе, о всем виденном и слышанном.

О, что это за тексты! Рассказы, дневниковые записи, короткие обрисовки и просто скомканные записки о чудесных приключениях в далеких и загадочных странах, о жестоких сражениях с духами, о встречах с таинственными созданиями темных лесов, о сумасбродных королях, о любовных трагедиях, где музыка играла роль не всегда возвышенную, а еще решительно неприличные народные песни и анекдоты со всех концов света, записанные на оборотах официальных донесений – все это богатство пылилось в сырых подвалах монастыря, гнило, разваливалось. Бумагу грызли мыши, ледяная вода с потолка размазывала чернила…

Настоятель тех лет был большим почитателем истории и сам занимался какими-то изысканиями. Он, как видно, сильно переживал за бумаги артели в мрачных подвалах монастыря и потому повелел одному из монахов переписать самое важное в монастырскую библиотеку.

Но вряд ли настоятель осознавал тогда, что личность переписчика для последующих поколений будет не менее интересна, чем сами истории из артельных свитков!

Не особенно добросовестный этот монах вместо того, чтобы копировать порученные ему тексты, суховатые, путанные, порой неграмотные и чересчур лаконичные, пересказывал их настолько вольно, с такой странной, такой порочной и очень нерелигиозной фантазией, что часто весьма непросто распознать источник, легший в основу получившегося рассказа. Пара строчек из пожелтевшей артельной записки, где с трудом можно разобрать несколько слов, под пером сочинителя превращается в целую историю, причудливую, ироничную, на один, а то и два десятка страниц! Страницы эти пересыпаны байками, пословицами, небылицами, стили текстов путаются и спотыкаются, ехидный автор с видимым удовольствием потешается над читателем и даже успевает рисовать между делом не слишком умелые иллюстрации.

Разумеется, настоятеля подобное своеволие на радовало. Тут и там на полях рукописи красными чернилами начерканы указания, пояснения, упреки и критика. Настоятель, как и его подчиненный, не стесняется в выражениях, он зачеркивает слова и целые абзацы, некоторые страницы вообще вырваны с корнем! Часть замечаний настоятеля сохранены в настоящем издании и поданы в сносках.

Самое любопытное в этих комментариях то, что они несколько проливают свет на личность автора, но в то же время запутывают ситуацию еще сильнее.

Кто же написал все эти истории?

Редакция вела расследование на протяжении двух лет. Было высказано предположение, что автор текста – неизвестный монах, какой-нибудь сирота без имени и рода, либо заточенный в монастыре дворянин, которому полагалось слишком много наследства, чтобы его родственники могли позволить ему это наследство заполучить.