Опасайся взгляда Царицы Змей

Спать им не хотелось. Алене казалось недостаточно того, что предложила ей баба Надя. Слишком незатейливые приемы. До сих пор она ни в какое колдовство не верила. Но сегодня ей страстно хотелось, чтобы некий магический обряд, неотвратимый, как сама судьба, подействовал на мужчину, которого она решила заполучить в мужья любой ценой.

– Не о том думаешь, девонька, – вдруг тихо шепнула ей на ушко Марфа. – Мужчина должен стать не мужем, это пустое… Возлюбленным! Преданным в жизни и в смерти. Чтобы вся его кровь закипала при одном взгляде твоем… и был он весь в твоей власти, безвременно, на всех путях земных и небесных…

– Что ты говоришь, бабушка? Где ты?

– Ты, часом, не захворала? – обеспокоенно посмотрела на внучку баба Надя. И впрямь не в себе девка! Вот беда.

– Мне показалось, Марфа здесь! Шепчет что-то мне на ухо. Какие она странные слова сказала…

– Устала ты. Иди спать. Утро вечера мудренее. А я посижу, подумаю, чем еще подсобить можно.

Баба Надя зажгла свечу и полезла на чердак, где стоял ее девичий ларь, покрытый толстым слоем пыли и паутины. Тяжелая крышка натужно заскрипела. Тонкий неистребимый запах лилий сразу заполнил легкие. Женщина закашлялась. Сколько лет прошло! Она достала плоскую бутылочку из толстого стекла. Флакон был до половины наполнен зеленовато-прозрачной маслянистой жидкостью. Такой легкой, что плотно пригнанную крышку открывать без надобности нельзя, – сразу начнет испаряться летучее зелье.

«Халдейская[18] трава», как называла ее Марфа. Лунное растение. Сила его уменьшается и вырастает согласно фазам Луны. Корни этой редкой лилии и белоснежные листья ее собраны были, когда Марс, Венера и Луна находились в знаке Весов – времени, возбуждающем любовную тягу. Сок лилии собирали в хрустальную чашу, читался нужный псалом, после чего надобно было произнести имя Анаэля и любимой особы…

– Имя ангела напиши на кипарисовой щепочке, опусти ее в летучий лилейный сок, помажь себе тем брови, а кипарисовую щепочку привяжи к правой руке и в благоприятный момент коснись ею правой руки того, кого желаешь всем сердцем иметь своим возлюбленным… Соверши это в пятницу, при новой луне, при восходе солнца…

Шепот Марфы растаял под сводами нагретой за день крыши. Баба Надя вздрогнула. Показалось ей, что ли?

Кипарисовые щепочки были завернуты в белый платок. Баба Надя достала их тоже.

Богоугодное ли дело они с Аленкой затеяли? Марфу такие вопросы никогда не волновали. Баба Надя же, помолившись и испросив «помощи свыше», пришла к убеждению, что ничего злого они с внучкой не делают, и на том успокоилась…

Сергей, проснувшись, немало удивился. Алена ничуть не напоминала ту девчонку, пусть и очень красивую, которую он впервые увидел на выставке Артура Корнилина. Перед ним сидела холеная и уверенная в себе, модно одетая и причесанная городская девица.

Он паршиво себя чувствовал после выпитого, что было ему не свойственно. Спиртное Горский переносил хорошо, а в таких мизерных дозах оно и вовсе не действовало. Недомогание и туман в голове он списал на усталость с дороги, напряжение последних дней.

– Ты голоден?

– Нет…

– Идем ужинать. Я окорок из деревни привезла.

Он смотрел на Аленины ноги, гладкие и соблазнительно высоко открытые, ощущая, как его стремительно захлестывает тяжелая волна желания. Забыться, потерять себя в объятиях этой женщины, сжечь в огне страсти навалившуюся невесть откуда тоску – все это заволокло сознание, помутило рассудок. Он набросился на Алену, овладел ею с яростью. Дикие, необузданные ласки, которые он не мог и не хотел останавливать, затопили его и понесли…

Придя в себя, Сергей долго не мог понять, что привело его в такое маниакальное возбуждение. Лежащее рядом красивое тело Алены вызвало у него приступ тошноты. Горький запах трав напомнил ему мокрые смятые венки, среди которых он пытался выловить Аленин… Что с ним? Вялая мысль о колдовстве промелькнула и исчезла, уступив место резкому спазму в желудке.

Он вскочил и понесся в ванную. Там его вырвало… Он скрючился над унитазом, проклиная «паленый» коньяк и собственное неуемное вожделение. Плеская в лицо холодной водой, он подумал, что надо бы извиниться…

Что на него нашло? Как будто сто лет баб не видел! Набросился на девчонку, порвал белье. Кажется, у нее на теле ссадины… Господи, этого только не хватало! Придется заглаживать вину.

Он вернулся в гостиную присмиревший, смущенный.

Алена восприняла перемену в настроении Сергея по-своему. Должно быть, подействовало зелье, которое она предусмотрительно добавила в коньяк. Теперь можно заводить разговор о женитьбе.

– У нас будет ребенок…

– В самом деле? – Горский уже ничему не удивлялся. На этот крючок она его не поймает.

– Помнишь, тогда… в купальскую ночь…

– Вот деньги, – он потянулся к стулу, на котором висел пиджак, достал несколько купюр. – Сделай все, что нужно.

У Алены пропал дар речи. Из глаз ручьями хлынули слезы. Он равнодушно слушал ее истерические вопли, просьбы и проклятия, потом повернулся на бок и заснул.

Ему снился Артур Корнилин, небритый, с мутными глазами, который уговаривал не бороться больше.