Опасное искушение (ЛП)

— Имон и Зельда МакТирнан, дедушка и бабушка Тирнана по материнской линии, очень любили искусство, — сказал он, указывая на длинный зал, заставленный витиеватыми рамами. — Здесь есть комнаты, полные лучших его образцов.

— Что? — спросила я, и моя грудь сжалась от волнения. — Они каталогизированы? Некоторые из них очень редкие.

Мои пальцы зависли над золотой рамой картины Пикассо, втиснутой между Францем Марком и гравюрой Энди Уорхола. Пока мы спускались в темный зал чудес, я чувствовала, как мое сердце бешено бьется о ребра.

Сам дом мог быть кошмарным, но это…Это была мечта для девушки, обожающей искусство так, как я.

— Моя сестра любит картины, — сказал Брэндо Уолкотту, глядя вверх, вверх, вверх на высокого мужчину, так что чуть не налетел на мраморный бюст.

Слуга помог ему пройти, взяв его за плечо, но Брэндо не умолкал.

— Она большой фанат искусства.

— А ты — фанат комиксов и фильмов Марвел, — напомнила ему я и, подавшись вперед, сжала его так, что он рассмеялся и завизжал.

— Супергерои намного лучше, чем глупые мертвецы, которые рисовали всякое старье вроде цветов и тому подобного, — запротестовал он, глядя на Уолкотта в ожидании подтверждения.

У меня сжалось все внутри от того, как сильно он жаждал мужского одобрения и влияния.

— Я люблю Халка, — подмигнув, признался Уолкотт.

— Серьезно? Но он большой, уродливый и злой!

— Правда? Наверное, мне нравится, что в нем как бы два человека. Один внутри, а другой для всех остальных.

— Все супергерои такие!

— Но Халк — единственный, кто кажется злым и тупым, но при этом оказывает положительное влияние на мир, — заметил Уолкотт, и я испытала сюрреалистический момент, задавшись вопросом, как моя жизнь пришла к этому: философские дискуссии о супергероях в готических особняках с настоящим слугой.

— Это справедливо, — решил Брэндо. — Янка, давай сегодня перед сном посмотрим «Халка»?

— Конечно, Брэнди-бой.

— Хотите к нам присоединиться? — спросил он Уолкотта.

Мужчина моргнул, застигнутый врасплох, когда мы остановились перед черной дверью с маленькой табличкой, на которой было написано: «Мистер Брэндон Бельканте».

Для меня стало неожиданностью увидеть такое долговечное подтверждение нашего пребывания здесь. Это заставило меня осознать, что какая-то глупая часть меня цеплялась за идею, что это только временно. Но это была не сказка, а реальная жизнь, и не будет никакого прекрасного принца, который спас бы нас от злодея, решившего забрать меня с братом в свой дом с привидениями. По моей спине пробежала дрожь.

— Если хотите, — наконец, решил Уолкотт. — Я могу выкроить время, чтобы посмотреть фильм.

— Круто! — уладив этот вопрос, Брэндо приподнялся на цыпочки и указал на дверь. — Это моя комната? На ней даже есть мое имя. Это так классно.

Не говоря ни слова, Уолкотт открыл дверь, чтобы показать комнату. Она была большой, слишком большой для маленького мальчика, и заполнена старой, массивной мебелью, которая сверкала роскошью и богатством. Брэндо сразу же побежал к кровати с балдахином и прыгнул на толстые, мягкие покрывала, катаясь по серым простыням и мурлыча от того, насколько они мягкие.

— Эта комната больше, чем весь наш дом, — заявил он и, приподнявшись, взглянул на меня с того места, где лежал. — Нам просто нужно расставить мою коллекцию комиксов и купить простыни с супергероями, и тогда это будет… самая лучшая комната на свете.

Усмехнувшись, я придвинулась к нему и взъерошила его мягкие волосы.

— Мы можем это сделать. Почему бы тебе не почитать тут комиксы, пока я пойду посмотреть свою комнату, ладно? Я скоро вернусь.

Брэндо кивнул и, перекатившись, снял со спины маленький рюкзак. Он достал последнее издание «Человека-паука» и тут же позабыл о нас с Уолкоттом.

Я поцеловала его в макушку, мои пальцы навязчиво прошлись по пульсирующей точке на его шее. Это была выработанная привычка, от которой я не знала, как избавиться.

Закончив, я вышла из комнаты вслед за Уолкоттом и направилась обратно по коридору.

— Думаю, Вам понравится Ваша комната, — с легкой улыбкой сказал Уолкотт, ведя меня по старому, скрипучему дому. — Когда-то она принадлежала матери Тирнана.

Я слегка вздрогнула при мысли о том, какой могла быть мать Тирнана. Если ее сын чем-то похож на нее, то она, вероятно, была невероятно пугающей.

Но когда Уолкотт открыл дверь с небольшой золотой табличкой с моим именем, интерьер оказался вовсе не холодным и мрачным. В женской комнате отсутствовал полумрак остальной части дома. Кремовые обои украшали крошечные голубые цветы, этот цвет повторялся в пышном шелковом постельном белье и массивном персидском ковре на темном паркетном полу. Все остальное было выдержано в оттенках белого и золотого, от стеганого изголовья кровати до мягкого кресла у великолепного туалетного столика, установленного перед изогнутым башенным окном.

Это была комната из сказки — спокойный, женственный оазис в мужском мраке и унынии большого дома.

Несмотря ни на что, мне она понравилась.

Уолкотт слегка рассмеялся над моим изумленным лицом.