Опасное задание. Конец атамана

— Мы, когда шли сюда, за Джамбайской бухтой немного постреляли. Лодка с мотором за нами бежала. Гранату в нее бросили и удрали. Еще белого казака немного стукнул я. Наверно, он помер. Может, ищут нас, не слыхали?

Дорохов и Гайнулла переглянулись.

Слух, что произошло за Джамбаем, до них дошел.

— Нет, вас не ищут. Белые считают, будто вы на Астрахань ушли. Так это вы значит, ваша работа? — кузнец с явным уважением поглядел на Избасара.

— Еще муки нам надо. Омартай на косе сказал, будто Аблай ему велел муки купить. Мешков десять надо, а то незнакомая рыбница зачем пришла? Почему стоит? Вдруг проверка придет?

— А долго простоите?

— Три дня или больше.

— Деньги на муку есть?

— Есть, хватит, денег дали.

— Какие деньги?

— Вот такие, — Избасар вынул из кармана ассигнацию.

Осмотрев ее, кузнец сказал:

— Будет мука. Завтра к обеду доставим.

— Еще надо за рыбницей покараулить. Сами не сумеем, не знаем, какой народ мимо ходить будет. Вы знаете, пускай ваши люди караулят на косе, чтобы нас не застали врасплох. Как думаете?

Кузнец в знак одобрения прикрыл глаза.

— Сделаем.

— Люди найдутся, последят, — подтвердил и Гайнулла.

Потом рассказывал Дорохов, а Избасар Джанименов запоминал все, что они ему сообщали: и о том, как командование белой армии через Ракуши поддерживает связь с Баку, как охраняется побережье в сторону Астрахани мелкими постами, расположенными в рыбацких поселках, как пополняют белые свои поредевшие части, мобилизуя молодежь и даже стариков из местного населения, как ловцы и чабаны поголовно дезертируют из армии, о настроении народа рассказывали Избасару Гайнулла с Дороховым и о многом другом.

Все отчетливее вставала перед Джанименовым картина жизни в деникинском тылу. Цепкой, не знающей устали памятью человека степи он запоминал все мельчайшие факты, которые узнавал только что.

Было уже далеко за полночь, когда неведомо как угадывающий дорогу среди камышей Акылбек вывел Избасара к косе.

— Теперь дойдешь, Избаке?

— Теперь дойду.

И они расстались. Впереди виднелся силуэт лодки. Там было тихо.

Удар в спину

Когда Избасар и Кожгали ушли, Мазо попросил пить. Ахтан подал ему фляжку с водой и сказал:

— Давай, Ян, вставай. Омартай говорит, тебе давно пора на ногах ходить.

— Завтра подымусь, — ответил Мазо. — Надо, поди, в обратный путь собираться? — и бросил незаметный взгляд на кормовую банку, возле которой лежал теперь.

— Кто знает, — задумчиво произнес Ахтан.

Так переговариваясь, временами прислушиваясь к тому, что делается на косе, коротали они вдвоем этот вечер. Все тише становилось вокруг, все чернее ночь, гасли костры, потом взошла луна.

— Я посплю, Яна, толкнешь, когда надо.

— Спи, спи, толкну.

А через час Мазо поднялся. Он постоял, наклонился над Ахтаном и вытянул из-за пояса нож. Ахтан спал на левом боку, утонув в углублении между связками сетей.

«Не подохнет сразу… здоровенный бугай, закричит еще, — подумал Мазо, примериваясь и не решаясь ударить. — Не свалишь сразу, так может еще подмять».

Он все еще чувствовал слабость во всем теле. От долгого лежания у него слегка кружилась голова.

Постояв так, он осторожно перешагнул через Ахтана и, не спуская с него глаз, вынул из гнезда кормовую доску, зажал под мышкой, неслышно перебрался на нос лодки, сунул попутно в карман белеющий берестяной поплавок и мягко спрыгнул на песок. Лодка едва заметно качнулась, плеснув забортной водой. Мазо двинулся осторожно вдоль косы.

В это время Ахтан открыл глаза.

«Ветер, что ли? Море заговорило», — подумал он и позвал:

— Яна, спишь?

Ответа не было. Ахтан повернул голову. «Спит». И посмотрел на звезды. «Половина ночи прошла», — определил он и забеспокоился: «Избасар с Кожгали не вернулись». — Ахтан протянул руку за насыбаем — помнил хорошо, что положил шакшу на кормовую банку. Рука повисла в воздухе. Доски не было.

— Ян! Беда, Ян! — вскочил Ахтан и увидел, что Мазо нет.

«Куда он делся? Кто забрал доску? Может, он и взял?» И Ахтана будто ударили по голове обухом. Как-то совсем иначе встало перед ним многое в поведении Мазо. И мокрые губы, когда все умирали от жажды, и убегающий в сторону взгляд за припухлыми веками, и непонятный его бред. Чужим и зловещим показался вдруг латыш.

«Но что теперь делать? Куда бежать? Кого звать на помощь?» — Ноги у Ахтана похолодели, он бросился к корме и тут увидел смутно удаляющуюся по косе фигуру. Она была уже далеко.

«Да это же Ян! Доску тащит!»

И все прояснилось моментально. Враг, подлый враг Ян Мазо. Выждал, ударил в самое сердце… Только бы успеть теперь, только бы успеть!

Одним прыжком соскочил из лодки на песок Ахтан и подумал: «Хорошо, что с этой стороны соскочил, не увидит Мазо». Он пригнулся и, прикрываясь лодкой, забрел в воду и тихо без всплеска поплыл к началу косы. Встретил Мазо уже на берегу у обрыва, возле одинокой большой джиды, единственного уцелевшего дерева по всей бухте. Шагнул мокрый, отделившись от изломанного корявого ствола.

— Стой, собака!

Мазо отпрыгнул, сверкнул нож. В плечо Ахтану ударил огонь, обжег, отшвырнул руку, и она обвисла, как плеть, обессилевшая, чужая. Снова взмах.

— На тебе…