Опасные гастроли

– Неплохо, неплохо, – произнес, следя за карандашом, Алексей Дмитриевич. Я повернулась к нему, встретила его взгляд и снова ощутила ту принадлежность к одному кругу, которая дала себя знать в разговоре о Шекспировом коне.

– Вот этот сарай, – сказала я. – А тут – забор. И вот забор, за которым стоял нищий.

– А этот прямоугольник?

– Соседский сарай, торцом примыкающий к нашему.

– А что, брат Свечкин? – спросил Алексей Дмитриевич. – Смогут ли два моряка, которым приходилось лазить в шторм по вантам до самого клотика, пройтись по крышам сараев отсюда вон туда?

– Смогут, – уверенно отвечал Свечкин. – И даже в потемках.

– Вы полагаете, что дети прячут того господина, которого вы ударили тростью? – спросила я. – Но для чего им это? Для чего им вообще кого-то прятать?

– Вы, мисс Бетти, девица и не знаете, как устроены мальчики. Вон мои два родственника в юном возрасте бежали из дому в Роченсальм. Хотели, видите ли, стать моряками. Им довольно было изъяснить родителям свое намерение – и их бы отдали в Кронштадское штурманское училище, открытое незадолго до того по воле покойного императора Павла.

Но нет – без побега им и жизнь была не мила. Тайны и приключения необходимы им, как воздух для дыханья.

Тут он, пожалуй, был прав.

– Тогда мне остается только указать вам этот квартал, – неуверенно сказала я.

Я полагала, пока они не знают моего адреса, то не могут и имени моего узнать. Но раз уж Алексей Иванович догадался, что меня обвиняют в убийстве итальянца, то узнать мое имя в полиции для него не составит труда.

– Лучше всего было бы, если бы мы пошли все вместе. Тогда вы, мисс Бетти, были бы полезны при возможных недоразумениях с дворником. Берите вашу шаль, и пойдем.

Это был приказ.

Мы втроем вышли из дома, огляделись – патруля не заметили. Я все еще прихрамывала, и Алексей Дмитриевич это заметил.

– Обопритесь о мою руку, – велел он.

Сейчас рядом со мной был совсем другой человек – немногословный и сосредоточенный. Свечкин тоже переменился – подтянулся, нахмурился. Мы молча пересекли Александровскую, дошли до Дерптской, свернули направо и довольно скоро оказались у соседских ворот.

– Я никогда не лазила по заборам, – сказала я, – но если вскарабкаться на эти ворота, то, наверно, можно с них перебраться на крышу сарая.

– Подсади-ка, Свечкин.

Видя, как они, помогая друг другу и совершенно не боясь темноты, карабкаются по воротам и перескакивают на сарай, я поверила, что оба – и впрямь моряки. Или же совершенно неслыханные мошенники.

Некоторое время было тихо. Я диву давалась, как они там управляются в потемках, имея только свои «прометеевы спички». Сколько я ждала их – неведомо. Залаял и угомонился пес, но была это собака нашего дворника или другая – я не поняла.

Наконец послышался хруст – кто-то из них возвращался по крыше. Незримый человек дошел до края, перебрался на ворота, соскочил вниз и оказался Свечкиным.

– Слава Богу, нашлась пропажа! – сказал он мне и перекрестился.

– Неужто Ваня?

– Он самый. Только придется его там оставить до утра. Плох наш Ваня, не вытащим. Нужно с телегой приезжать.

– Да что с ним?

– Бывает, когда головой сильно треснешься… У нас на «Ярославе» у Афона было – матроса с грота на палубу сбросило. Долго мы с ним маялись – тоже рука с ногой служить отказались, видел все – как в тумане. Лекарь сказывал – пульс плохой, слабый. Чуть не две недели провалялся, потом ходить начал, глаза поправились, развиднелось. Потом, месяц спустя уже, когда его в Севастополь отправляли, только малость прихрамывал. Ничего, и Ваню поправим!

Опять захрустело – это пробирался к воротам Алексей Дмитриевич.

– Я ваш должник, мисс Бетти, – сказал он, ловко спрыгнув наземь.

– Как вам удалось его найти?

– Очень просто – я спустился и вошел в сарай, Свечкин остался на крыше с пистолетами. Когда пес залаял и прибежал, я уже был в сарае. Он покрутился у двери и ушел.

– А если бы набросился на вас?

– А пистолеты на что? Они пристрелянные, и Тимофей умеет с ними обращаться – так, брат Свечкин? Из чего нам с ним только не доводилось стрелять! У пленных турок оружие было – чуть ли не те мушкетоны, из которых еще Стенька Разин палил. Идемте отсюда скорее…

– Но как вы оттуда выбрались?

– Да очень просто – Свечкин сверху руку протянул. Мисс Бетти, мы не сухопутные крысы, мы люди флотские. Чтобы флотский на крышу сарая не взлез – да это же курам на смех…

Именно тогда я окончательно поняла – Алексей Дмитриевич мне не лгал. Я знаю эту интонацию моряков, которые поминают пехоту и даже гусар с неописуемым высокомерием.

– Что же мы сейчас будем делать? – спросила я.

– Ничего – пойдем домой и ляжем спать. А утром придет Гаврюша, и тогда уж займемся Ваней. Сейчас-то нам его не вытащить, а утром будет телега с периной, мы его в Московский форштадт перевезем, лекаря позовем. До утра он уж как-нибудь в сарае поживет.

Мы пустились в обратный путь – я опиралась на руку Алексея Дмитриевича. Никогда не думала, что такое хождение под руку очень обременительно – нужно все время друг к дружке приноравливаться. Мой «конокрад» тоже явно не имел опыта таких прогулок.